— Благодарю вас, Аббас Бхай, еще раз. За ваше доброе отношение к нам.
— Вам не за что благодарить меня, Рукайа Баби. Если у вас больше нет вопросов, я… пожалуй, пойду. Кхудахафнз[109].
И удалился.
— Какой странный визит, — задумчиво проговорила мама. — Зачем же он приходил? У тебя не создалось впечатления, Дина, что Дядя Аббас сказал совсем не то, что собирался сказать сначала?
— Не понимаю, о чем ты, мам, — нахмурилась я.
— Не понимаешь? Ну и ладно тогда. Мне просто показалось.
— Тебе грустно, мама?
— Грустно? Да нет, с чего бы? Мальчик, кажется, неплохой. Красивый, молодой.
— И богатый.
Мамины глаза сверкнули, но она кивнула:
— Да. И богатый. Из хорошей семьи, нам знакомой. Всем вокруг известной. Во всем городе не найдется дома, где не обрадовались бы такому предложению. Ни одна здравомыслящая семья от такого не откажется.
— Верно. Но ты отчего-то не рада, мамочка.
— Не то чтобы не рада. Просто мне нелегко. Ах, если бы отец был с нами. Благоразумие — не единственная важная вещь на свете. Ты должна быть очень осторожна, Дина, когда встретишься с этим юношей. Ты должна быть абсолютно уверена. Мы… не в самом лучшем положении. Не позволяй обстоятельствам повлиять на тебя. Ты должна понимать, что жизнь — не волшебная сказка. Выходя замуж, ты определяешь всю свою будущую жизнь.
— Да, мама.
— Если ты откажешь ему, будут и другие предложения.
— Да, мама.
Я дважды встречалась с Акрамом, прежде чем сказала «да». Но сделала это. Чтобы вытащить нас из мрака, в котором оказались после смерти Абу. Что бы ни говорила мама, наша история и в самом деле походила на волшебную сказку. За два свидания мое мнение об Акраме только укрепилось. Он — само очарование, настоящий принц — приезжал в роскошном американском автомобиле, почтительно целовал руку моей маме и всякий раз, устремляя взор на меня, благопристойно гасил вспыхивавшее в глазах пламя желания. Наконец его родители и сестра — сама недавно обрученная — были официально приглашены для получения ответа на предложение. Вместе с ними прибыли все ближайшие родственники, в том числе родня со стороны отца и мамы, которые не могли помогать нам в трудные времена, как Дядя Аббас. Подали шербет[110] — молоко, щедро сдобренное розовым сиропом и орехами, — сладость напитка по традиции намекает на ответ, которого ждут уже неделю; сладкий — вкус добрых вестей, вкус счастья. Мать Акрама, Тетушка Саида, сняла ожерелье со своей шеи и надела его на меня, торжественно подтверждая договор.
