Маргарита едет к морю | страница 73

В суматохе все как-то забыли про Валерку. И тут раздался звук, похожий на грохот обвала. Вздрогнул пол, вздрогнули стены, заклубилась в пляшущем свете факелов белесая пыль.

Нашим героям очень повезло, что подземный зал был просторным, – когда обрушился вход, они стояли в самом центре.

– Маргарита, ты цела? – Корица первым делом кинулась к внучке. Удостоверившись, что Марго невредима, принялась оглядываться по сторонам. – Все в порядке?

– Все, – отплевываясь от пыли, ответил Че, – вот только проводника нашего не вижу…

– Валерка! – позвала Маргарит. Но ответа не услышала. – Просто очень темно, один факел погас, – не сдавалась девочка. – Может, он где-то здесь.

– Что-то я не уверен, – пробурчал Чертополох. – Карпо, дорогой, пригляди за всей компанией, а мы с Георгием, пока фонарь не потух, разберемся с обстановкой.

И они направились осматривать самые дальние, скрытые в темноте уголки зала.

Карпо достал из рюкзака факелы на длинных ножках, очень похожие на те, что устанавливают летом на дачах. Тем временем Корица, неодобрительно косясь в сторону Севы Брандта, отряхивала и оглаживала перепуганного Егора Назаренко. Сева, потупив тяжелый взгляд и свесив голову на грудь, словно бы дремал в стороне от всех. Маргариту в очередной раз поразило, как изменилась его внешность. Брандт отяжелел, лицо его огрубело, веки набрякли. Даже исчезли ямочки на щеках, которые казались теперь обвисшими складками резины на дурацкой маске – из тех, что надеваются на голову, целиком скрывая и ее, и лицо.

Вдруг Сева вскинулся, попытался приподнять стянутые веревкой руки и отрывисто выкрикнул: «Хайль Гитлер!» На его указательном пальце блеснуло синим камушком кольцо. В ответ Егор Назаренко, не удержавшись, заревел в голос, а только что освобожденная Перцовка сильнее прижалась к Маргарите и нервно затрепетала крылышками.

– Но-но, – урезонил Карпо пленника и ласково обратился к Назаренко-младшему: – Давай, мальчик, расскажи, что случилось!

– Я… Он… – начал, всхлипывая, Егор.

– Попей сперва, – Карпо вытащил из рюкзака термос.

– В общем, – глотнув горячего чая, Назаренко-младший снова обрел дар речи, – я был у себя в номере, он зашел без стука, с сумкой. Приказал собираться, и грубо так, странным голосом каким-то, будто и не он это… Я говорю – зачем, а он больно схватил за ухо и совсем какую-то чушь понес про какие-то рыцарские замки, где «мы вырастим молодежь, которая будет равнодушна к боли, перед которой содрогнется мир…». Он все время называл себя «мы» – от этого страшно делалось. «Молодежь без слабости и нежности…» Что-то про блеск хищного зверя в моих глазах.