Она куда больше понимала стариков, детей, женщин, которые прятались от обстрелов в подвале. У них были другие глаза – загнанные, растерянные. Марго слушала режиссера-директора, и какие-то смутные, до конца не проявленные образы роились у нее в голове: «люди первого и второго сорта», «суперсолдаты» и темные рыцари, игра «Бастион Берхтесгаден», подземный госпиталь, который ей показал Валерка. Валерка…
Когда девочка начинала думать о нем, возникало ощущение, что внутри нее сидят два человека и горячо спорят. Главным образом про то, ехать ли ей сегодня к Белому кресту или не ехать. И главное – как это дерзкое намерение осуществить. Странно, но Маргарита доверяла Валерке и думала о нем как о попавшем в беду друге. И конечно, надо бы рассказать про него Че, Георгию и Корице, только вот все почему-то нет подходящего случая. Но она непременно сделает это, может быть, чуть позже.
Между тем прошла уже большая часть репетиции, а Маргариту на сцену еще ни разу не вызвали. Егор Назаренко тоже скучал через четыре кресла от нее. Режиссер-директор «работал» сегодня в основном с Севой Брандтом, улыбчивым молодым человеком. Сева поступил в труппу недавно, славился легким, беззаботным характером. Женская половина коллектива, по словам бабушки, сходила с ума по ямочкам на его румяных щеках и белокурым кудрям. Жил Брандт тоже в «Гостинице „Гостиница“», через номер от Че с Георгием. Роль отца-деспота, «подвинувшегося» на войне, ему явно не давалась. Тем более что персонаж Севы был старше него лет на шесть.
– Не такая уж и разница большая, – кричал в запале Александр Васильевич, – пойми, ты любишь своего сына, ты желаешь ему только добра, когда заставляешь до обморока отжиматься. И когда заставляешь убить лягушку – тоже. Ты считаешь, что так воспитываешь его характер!
«Убить лягушку, фу-ууу, ужас-то какой!» – Маргарита посмотрела на Егора: тот безучастно качал ногой, внимательно изучая свой телефон.
– Ладно, – оторвался режиссер-директор от Брандта, – Маргарита, Егор, – репетируем!
Девочка поднялась, положила планшет на кресло, и Сева, спустившись по ступенькам, плюхнулся как раз напротив него, только на один ряд впереди. Свет в зале не зажигали. Освещено было лишь пространство сцены, и никто не заметил, как из планшета Марго выползла удлиненная тень и перетекла, стелясь по полу как туман, в сторону Севы Брандта.
Выход девочки прорепетировали достаточно быстро. Тем более что и реплик у нее было всего пять. Потом Александр Васильевич принялся «муштровать Назаренко-младшего», хотя тот достаточно легко справлялся с ролью. Режиссер-директор довольно приговаривал: «Весь в дедушку, вот что значит наследственность!» То же он повторил и самому Назаренко-старшему, когда все, включая Корицу, встретились на обеде в театральном буфете:
