Я снова пожала плечами.
— Мне нечего рассказывать.
— У всех есть что рассказать. — Ответила она, подняв бровь.
— Не у всех.
Она тяжело вздохнула и начала ковыряться вилкой в салате. Разочарование во мне росло, и я не винила её в этом. Если поменяться местами, и иметь дело со мной, то я бы точно также разочаровалась.
После нескольких минут напряженной тишины она заговорила. Её бледно-зеленые глаза уставились на меня, а губы, были плотно сжаты.
— Знаешь, мы не обязаны быть лучшими подругами, но нам придётся жить вместе. Мы должны хотя бы попытаться сделать это и наладить наши отношения.
— Я думаю, что попробую, — проворчала, отводя взгляд от её глаз, ковыряя серебристый лак на ногтях.
Она выдохнула, отчего её челка затрепетала. Наконец она выдавила из себя улыбку.
— Если это то, что ты называешь попыткой, тогда ты делаешь это довольно паршиво.
— Значит… я не получу «отлично» за старания?
— Определенно, нет. — Она положила голову на руки. — Никаких тебе наклеек.
— Наклеек? — спросила, приподняв бровь.
— Да, — засмеялась она, смех прозвучал легко и мелодично. — Знаешь, учителя дают наклейки школьникам, когда они что-то хорошо делают.
Я скривилась.
— В какую школу ты ходила? Нет, — я подняла вверх палец, — дай угадаю, какая-нибудь частная школа.
Её щеки слегка порозовели. Как раз любимый цвет.
— Как ты узнала? — спросила она.
Прищурив глаза, посмотрела на её модную одежду.
— У тебя на лице написано, что ты богатый ребёнок.
Только не учла, что я тоже была одной из таких детей. Просто не одевалась и не вела себя как они.
— Неужели это так очевидно? — Она побледнела, а руки затряслись.
Почти смешно. Почти.
— Нет, — сказала я, чтобы избавить её от страданий. Это действительно не было так очевидно, как я сказала, но так как я происходила из семьи высшего сословия, то могла определить людей, которые вращались в тех же кругах.
— О, хорошо. — Она заметно расслабилась, и оставшаяся часть ужинать прошла в тишине.
Когда мы вышли из общежития, смеркалось, но уже на обратном пути стало совсем темно. К счастью, через каждые несколько фунтов, стояли фонари, и нам не пришлось волноваться о монстрах, скрывающихся в темноте. Не знаю, почему я волновалась. В конце концов, все монстры жили внутри меня.
— Я собираюсь спать, — объявила Тея, когда мы вошли в комнату, — это был долгий день.
Я кивнула в знак согласия. Она взяла пижаму и пошла переодеваться в ванную. Нам повезло, что наша ванная принадлежала только нам двоим. Было бы непривычно делить её с другими. Мне не нравилось, когда меня окружали люди, и уже достаточно того, что я застряла здесь с кем-то.
