Даже теперь, когда все каким-то странным образом встало на свои места, Сара все равно сомневалась в реальности происходящего.
— Так, значит, это был он? Ромео?
— Обычно мы не сбрасываем со счетов вероятность существования подражателя. Но на этот раз все-таки склоняемся к тому, что это дело рук серийного убийцы. Вполне возможно, что Ромео выбрал вашу сестру в качестве очередной жертвы, поскольку она слишком хорошо его изучила и это его напугало. Она, действительно, была хорошим психологом. Чертовски хорошим. Если бы не эта трагедия… — Он не смог договорить, ком застрял в горле. — Извините, — виновато произнес он.
Необъяснимая ярость полоснула, словно бритвой. У Сары вырвался короткий грубоватый смешок.
— Ромео. Только Мелани может прийти в голову окрестить так этого монстра. У нее извращенное чувство юмора.
От Вагнера не ускользнуло то, что она говорит о сестре в настоящем времени, но он промолчал.
— Это наследственное, — продолжала Сара диалог с самой собой. — Мы все в какой-то степени извращенцы.
— Мелани когда-нибудь говорила с вами о Ромео? — вмешался Вагнер.
— Нет, никогда. Хотя, думаю, с удовольствием бы это сделала, если бы я изъявила желание выслушать ее.
— Я вас не осуждаю, — сказал он.
Она удивленно посмотрела на него.
— За что?
— Я хочу сказать, что, возможно, эта тема и не была… подходящей…
— У нас было мало общих тем для разговоров.
— Вы не были близки?
— В каком смысле? — ощетинилась она.
Вагнер смутился.
— Я не знаю. Я был единственным ребенком в семье.
— Вы были близки?
Она что, не поняла, о чем он спросил?
— У меня не было ни братьев, ни сестер, — пояснил он свою мысль.
Она в упор посмотрела на него.
— Вы и Мелани. — В голосе ее звучала издевка. Как будто она была уверена в том, что знает ответ.
Он смело встретил ее взгляд.
— Мы были знакомы очень непродолжительное время.
— И какого вы о ней мнения?
— Мне она показалась блестящим специалистом.
— Это верно. Что еще? — настойчиво спросила она, требуя дальнейших откровений.
Вагнер не принял предложенных правил игры. Он вовсе не собирался распространяться о своих чувствах к Мелани. И в то же время считал себя не вправе отмахиваться от вопросов ее сестры.
— Душевная, энергичная, отзывчивая…
— Вы ведь не были ее пациентом?
Вопрос удивил его.
— Конечно, нет, — ответил он, глядя ей прямо в глаза. — Мы просто работали вместе.
— Надеюсь, вас не оскорбил мой вопрос.
— Нет, я не воспринял его как оскорбление.
— Мелани считала, что психоанализ никому не повредит.
