Обернувшись, он увидел на стене портрет чрезвычайно серьезного человека с усиками. Глядит в пространство; желтый китель, железный крест на нагрудном кармане, одна рука покоится на спинке кресла, другая упирается в бедро. За спиной человека картина: деревья, и тучи сгущаются, как будто перед сильной грозой.
Пьеро засмотрелся на мужчину — в его лице было что-то гипнотическое — и опомнился, лишь заслышав в коридоре шаги. Он быстро прыгнул назад в постель и натянул простыню до подбородка. Ручка двери повернулась, и в комнату сунулась полная девица лет восемнадцати с рыжими волосами и красным лицом.
— Проснулся, значит, — сказала она обвинительным тоном.
Пьеро молча кивнул.
— Идем со мной, — велела девица.
— Куда?
— Куда надо. Пошли. И быстрее. И не задавай дурацких вопросов, без тебя дел невпроворот.
Пьеро встал и направился к этой командирше, глядя не на нее, а себе под ноги.
— Где моя одежда? — спросил он.
— В печке, — ответила она. — Сейчас это уже не одежда, а пепел.
Пьеро ахнул от ужаса. Вещи, в которых он ехал в поезде, мама купила ему на семь лет; они тогда в последний раз вместе ходили в магазин.
— А чемодан?
Она без капли сожаления пожала плечами:
— Там же. Нам в доме паршивая вонючая дрянь не нужна.
— Но там… — начал было Пьеро.
— Все, хватит языком молоть. — Она обернулась и покачала пальцем у него перед носом. — Вещи твои были грязные и, поди, кишмя кишели всякой мерзостью. Им в печке самое место. А тебе крупно повезло попасть в Бергхоф и…
— Куда? — переспросил Пьеро.
— В Бергхоф, — повторила девица. — Так называется этот дом. И мы тут капризов не терпим. Так что давай — скоренько за мной. И чтоб я больше ни слова от тебя не слышала.
Он зашагал по коридору, глядя направо и налево, изучая незнакомую обстановку. Дом, почти целиком деревянный, был красив и уютен, но фотографии на стенах — где офицеры стояли навытяжку и впивались глазами в объектив так, словно хотели, чтобы он треснул, — казались здесь не слишком уместными. Однако они буквально заворожили Пьеро. От этих военных, сильных, красивых, грозных, словно било электричеством. Станет ли Пьеро таким же грозным, когда вырастет? Хорошо бы. Тогда никто не осмелится сшибать его с ног на вокзалах и красть у него бутерброды в поездах.
— Это она фотографирует. — Девица, увидев, что Пьеро замер у фото, остановилась.
— Кто?
— Хозяйка. Ну ладно, хватит плестись — вода остывает.
Пьеро не понял, что имеется в виду, но вслед за девицей спустился по лестнице, и они повернули налево.
