— Нет, — заверил Пьеро. — Если хочешь, могу показать письмо тети.
— А как она тебя разыскала?
— Мама Аншеля разбирала вещи моей мамы и нашла адрес. И написала тете Беатрис про то, что случилось и где я сейчас, и дала адрес приюта.
— И теперь она хочет тебя забрать к себе?
— Да, — сказал Пьеро.
Жозетт с сомнением хмыкнула.
— Она замужем?
— По-моему, нет.
— Чем же она занимается? Кем работает?
— Она экономка.
— Экономка? — удивилась Жозетт.
— Да. А что тут плохого?
— Плохого тут ничего, per se[2], — процедила девочка, найдя наконец повод употребить выражение из одной книжки, которое давно жгло ей язык. — Она, конечно, трудится на капиталистов, но ты не виноват, что тут поделаешь? А что там за семья — у кого она служит?
— Это не семья, — ответил Пьеро. — Всего лишь один мужчина. И он согласен меня принять при условии, что я не буду шуметь. Тетя говорит, он не часто бывает в доме.
— Что же. — Жозетт старательно напускала на себя равнодушный вид, хотя на самом деле очень хотела уехать вместе с приятелем. — Если что-то не заладится, то, думаю, всегда можно вернуться.
Глядя в окно на проносящиеся мимо пейзажи, Пьеро вспоминал этот разговор, и ему было не по себе. Все-таки странно, что тетя столько лет с ними не общалась — целых семь раз пропустила день его рождения и Рождество, — хотя, может быть, она просто не ладила с мамой, особенно после ее расставания с папой… Но что толку гадать? Пьеро постарался выкинуть тревожные мысли из головы, закрыл глаза, задремал и очнулся, лишь когда в купе вошел какой-то старик и занял последнее, четвертое, место. Пьеро сел прямее, потянулся и зевнул, рассматривая старика. Тот был в длинном черном пальто, черных брюках и белой рубашке; по бокам лица свисали длинные темные пряди. Он, очевидно, плохо ходил, поскольку опирался на трость.
— Ну, знаете, это уже слишком, — сказала дама, сидевшая напротив, закрыла газету и недовольно потрясла головой. Она говорила по-немецки, и что-то в мозгу Пьеро переключилось, и он вспомнил язык, на котором разговаривал с отцом. — Неужели другого места не нашлось?
Старик пожал плечами.
— Мадам, везде занято, — вежливо объяснил он. — А здесь у вас свободное место.
— Нет уж, извиняюсь, — огрызнулась та, — но этот номер не пройдет.
Она встала, вышла из купе и решительно направилась куда-то по коридору. Пьеро заозирался, не понимая, как можно не пускать человека сесть, если есть место. Старик поглядел в окно и тяжко вздохнул. Чемодан на полку он убирать не стал, хотя на сиденье тот очень мешал и ему, и Пьеро.
