В то же время главное отличие от спортзала состоит в следующем: я ненавижу заниматься спортом, но мне нравится результат. В то же время в сеансах любопытства я обожаю сам процесс. А результаты спустя месяц или десять лет – я, конечно, рассчитываю на них, но это лишь приятный бонус.
На самом деле я только и делаю, что разговариваю, и это мой хлеб. Я пытаюсь слушать, чтобы заработать себе на жизнь. Будучи кино- и телепродюсером, я проживаю вариацию той жизни, которую мне преподал сорок лет назад Джон Колли. Целый день у меня совещания, переговоры и телефонные звонки. Для меня каждый из них – любопытный. Я включаю любопытство не только для того, чтобы общаться со знаменитостями или находить хорошие сценарии. Оно помогает мне быть уверенным, что фильмы будут сняты – по графику, в рамках бюджета и максимально убедительно. Я обнаружил, что даже в работе руководителя часто более эффективно не раздавать распоряжения, а задавать вопросы.
Свою первую полноценную продюсерскую должность я получил в Paramount Studios. У меня был кабинет в съемочном павильоне, который назывался режиссерским корпусом. Мне было двадцать восемь, за плечами – пара успешных телеработ, в том числе первые эпизоды мини-сериала «Десять заповедей» (The Ten Commandments), и в Paramount со мной заключили контракт на поиск и продюсирование фильмов.
Мой офис располагался на третьем этаже в углу с видом на дорожки, пересекающие съемочную площадку. Я открывал окно (да, в 1970–1980-е окна в офисах еще можно было открыть) и смотрел, как передо мной ходят влиятельные, знаменитые и гламурные. Мне было интересно, кто на площадке и кто с кем работает. Как раз тогда я задался целью каждый день заводить новое знакомство в своей профессиональной области. Я любил кричать из окна тем, кто проходил рядом – Говарду Коху, сценаристу «Касабланки» (Casablanca), Майклу Айзнеру, который впоследствии возглавил компанию Disney, и Барри Диллеру, который был директором Paramount и боссом Айзнера.
Однажды я увидел Брэндона Тартикоффа. Он уже тогда был президентом телекомпании NBC и поднимал рейтинги запуском новых проектов вроде «Полиция Майами: Отдел нравов» (Miami Vice) и «Блюз Хилл-стрит» (Hill Street Blues). В свои 32 он был одним из самых влиятельных людей шоу-бизнеса. «Привет, Брэндон! – крикнул я. – Я здесь». Он посмотрел на меня и улыбнулся. «Вау, да у тебя, должно быть, весь мир под контролем оттуда-то сверху». Спустя пять минут зазвонил телефон. Это был мой босс, Гари Нардино, глава телевизионных проектов в Paramount. «Брайан, что ты, черт побери, придумал – кричать из окна президенту NBC?»
