(Спустя полгода в Уайкики к Витьке подсел в баре невзрачный человек, провяленный и прокопченный тропическим солнцем до полной утери национальной идентичности, и обратился к нему на чистейшем русском без следов акцента: «Кореш-то твой, принц Коля, совсем по беспределу пошел — нешто можно тáк вот британские антиресы чморить… Как думаешь, сколько ему теперь жить осталось: месяц али два — побьемся на бутылку?», шевельнув подбородком на стоящий перед Витькой недопитый вискарь. «Побьемся!» — согласно кивнул тот и, поудобнее перехватив за горлышко четырехгранную баклагу, обрушил ее на голову провяленного — да не на темечко, а поближе к виску, именно чтоб убить гада до смерти. Только вот бутылка свистнула по пустоте, рука Витькина оказалась перенятой в хитрый, дико болезненный захват, а провяленный продолжил, не сменив даже тона:
— Остынь, дурашка, и слушай меня теперь, как пророка Даниила, вещающего истину Господню. Фишка в том, что Компания — наша с тобой, в смысле, Компания — желает как раз, из своих собственных резонов, видеть и впредь твоего Колю живым и невредимым… ты бы, кстати, плеснул мне, для поддержания разговора меж приятелями, а то люди уже оборачиваются… Так вот: есть в стране Индии такая любопытная секта — туги-«душители», почитатели тамошней богини смерти, Кали; убивают эти ребята — во славу своей дьяволицы — много и постоянно, со вкусом и с выдумкой, нищих и раджей. Что туги те будто бы умеют летать по воздуху и проникать в запертое помещение сквозь замочную скважину — сомневаюсь, но про кучу всяких иных ихних умений, для европейца вполне сказочных — свидетельствую со всей ответственностью. И вот последним рейсом к здешнему представителю Ост-Индской компании прибыли из Фансигара двое якобы старых его слуг: ребята из этих самых… Как полагаешь: с чего бы это, и к чему бы это?
— Принц знает? — гулко сглотнул Витька.
— Узнает, когда и если это будет сочтено целесообразным, — отрезал провяленный. — Давненько, что ль, не давал советов мамаше по части варки борща?.. Да и не о принце у нас сейчас речь, а именно о вас, Виктор Сергеевич. Вокруг принца-реформатора — а вы, так уж сложилось, причислены молвой к его друзьям — становится крайне неуютно: высокие деревья, знаете ли, притягивают молнии, и Компания будет весьма огорчена, если одной из них ненароком убьет племянника досточтимого Саввы Алексеича… Убирались бы вы отсюда подобру-поздорову, а, Виктор? Южные моря большие, а на Таити девки, сказывают, еще краше здешних…
