Трубу кирпичного завода было видно из их кухни, а до фабричных ворот минут пятнадцать быстрым шагом. Там раньше работал отец Белки. Завод закрыли прошлым маем, с тех пор отец работу так и не нашел. Тот факт, что на этом заводе работала половина Сан-Лоредо и что вместе с отцом остались без работы почти все их знакомые, семью Белкиных утешал мало.
Мать предлагала переехать. Уехать на север, в Вермонт или Нью-Хэмпшир, начать с нуля – заняться разведением пчел или форели, каким-нибудь фермерством, выращивать эти органически чистые овощи и салаты, которые сегодня продают за сумасшедшие деньги. Она находила в Сети какие-то огородные блоги и восторженно зачитывала оттуда чудесные истории сказочного обогащения продавцов укропа и редиски.
К декабрю отец был согласен на все – два месяца назад он получил последний чек пособия по безработице. К декабрю отец уже был готов переехать куда угодно – в Вермонт, Нью-Хэмпшир, на Марс, к черту на рога. Сбережения были на нуле, для переезда нужны были деньги, нужно было продать дом. Однако выяснилось, что продать их дом практически невозможно: желающих жить на захолустной окраине с видом на мертвые трубы кирпичного завода не нашлось.
Отец продолжал рассылать резюме. После кризиса строительная индустрия так и не очухалась и потребность в кирпиче оставалась почти на нуле. Отец считался отличным оператором печей для обжига, он любил рассказывать, что именно из его кирпича сооружен постамент памятника генералу Джеку Свиллингу в столице штата, городе Феникс. И еще несколько знаменитых зданий, включая новое здание Дворца Правосудия.
По странной иронии именно в этом Дворце Правосудия Белке дали десять лет строгого режима и именно туда ей снова предстояло отправиться семнадцатого числа.
Бес не показывался два дня. На третий Белка увидела его на плацу, куда их вывели из цеха на перекур. Голова Беса была обмотана бинтом, словно у него болел зуб. Белый бинт казался самым ярким пятном в унылом охристом пейзаже тюремного двора. Белка инстинктивно втянула голову, спряталась за Глорию. Но Бес успел ее заметить.
Он долго смотрел в их сторону, лениво морщась от солнца. Потом не спеша направился к курилке. Он шел, поглаживая тупорылый автомат, иногда пинал мелкие камешки. Он шел к ним, шел и улыбался.
Белка вцепилась Глории в рукав.
– Тихо-тихо, – прошептала Глория, быстро затягиваясь. – Он тут не посмеет.
– Ага. – Беззубая Клэр ткнула окурком в край железной бочки. – Не посмеет!
