Клим не знал, как вести себя с ней: ему было неудобно все время получать, а взамен давать только жалование. Чтобы хоть как-то отблагодарить Галю, он отвел ее к сапожнику, который обслуживал сотрудников иностранных посольств, и тот сделал ей красивые туфли и теплые нарядные сапожки на меху.
Капитолина долго ахала, рассматривая Галину обновку:
– Прячь скорее в сундук! А то кто-нибудь увидит и украдет.
Но Клим настоял, чтобы Галя носила сапожки.
– Там, где проходит женщина, должен оставаться изящный след, – сказал он.
Африкан, узнав о подарках Клима, заявил ему, что тот конченый человек.
6.
«Книга мертвых»
>Я дал несколько интервью в газетах и даже выступил по радио с рассказом о жизни в Китае – в надежде, что моя жена услышит меня и откликнется. Но радиоприемников в Москве отчаянно мало, а мечтать о том, что Нина в нужное время окажется перед уличным репродуктором, – это все равно что надеяться на выигрыш в лотерею.
>Я попытался обратиться в милицию и разузнать, не попадалась ли им китайская шуба с вышитыми драконами? Все без толку: тетки в канцеляриях то ли ленятся заниматься лишней работой, то ли не хотят со мной связываться.
>Непробиваемую стену советской бюрократии можно обойти, только если у тебя есть большие связи, и чтобы заполучить их, я начал ходить на великосветские приемы.
>На банкетах, которые устраивают в конфискованных дворцах, собирается одна и та же публика: послы, высший командный состав и наркомы с супругами, а в качестве кордебалета приглашаются обласканные властью писатели и артисты и иностранные корреспонденты. В какой-то мере мы подменили собой прежнюю аристократию и теперь олицетворяем «приличное общество».
>Пока результаты неутешительные: стоит мне хоть словом упомянуть Китай, как люди меняются в лице и начинают бормотать что-то невразумительное: не был, не знаю, извините, мне некогда. Никто не хочет, чтобы его имя было связано с поражением на Дальнем Востоке, а ведь всего несколько месяцев назад каждый партиец почитал за долг поддержать китайскую революцию.
>Двуличие – это, пожалуй, главная характеристика советского чиновника, и она распространилась на все и вся – как инфекция. Еще недавно высшие советские служащие исповедовали аскетизм, а сейчас все превратилось в нелепую показуху. На публике вожди стараются как можно больше походить на пролетариев – одеждой, манерами и даже привычкой материться через слово, но в своем кругу они предаются всем излишествам, которые только сыщутся.
