Вскоре Чуднов всех распустил и начал звонить на фабрику, где работал Петров. Долго не мог дозвониться, телефон был занят, но минут через двадцать все же дозвонился и говорил с председателем фабкома и с директором фабрики. Они договорились действовать сообща, чтобы доказать Петрову, как важно для его здоровья возвратиться в больницу.
Потом и Чуднов ушел. Я остался в ординаторской один и начал заполнять дневники. Захотелось нарисовать Рындина. Но стол был застелен новым листом бумаги, и я не посмел. Минуту спустя вошла Валя, сказала:
— Культурные люди на столах не рисуют. — И скрылась за дверью.
Как она догадалась, что Вадима Павловича рисовал я?
Терапевт Орлова все еще болела, и я по-прежнему принимал в ее кабинете. Я успевал принимать всех больных участка, и Екатерина Ивановна говорила:
— Я бы уже выдала вам диплом, ей-богу, Игорь Александрович!
В этот день ко мне снова записался Краснов.
— Руфа, — сказал я сестре, — найдите, пожалуйста, рентгеноскопию желудка. — И я подал ей амбулаторную карту Краснова.
Она сходила в регистратуру и принесла заполненный рентгеновский бланк. Я прочел: «Ниша на малой кривизне желудка».
— Ну что, доктор? — спросил Краснов.
— Язва. Язвенная болезнь желудка. Как себя чувствуете?
— А все так же. Что ни съем, рвотой вычищает. Может, в больницу положите? Или, может, у меня не язва, а что-нибудь похуже.
— Что вы, папаша! У вас язвочка ноль пять на один сантиметр, на малой кривизне желудка. Значит, хотите в больницу?
— Как же, хочу.
— Руфа, пишите направление, — сказал я.
Вот каким я стал важным. Направления и рецепты уже почти не писал сам, Руфина писала, а я лишь подписывал.
До сих пор направления в терапевтическое отделение подписывала только Екатерина Ивановна. А что, если самому подписать? Примут или откажут? Самое плохое, что может быть, — это звонок дежурного врача. Позовут к телефону Екатерину Ивановну, она пожмет плечами и пошлет за мной. А я скажу, что просто забыл дать ей на подпись.
Руфа подала мне направление. Хорошо пишет: и кратко и понятно. С минуту я медлил, потом взял ручку, подписал свою фамилию, а на обороте — назначение и номер стола. Чуднов рассказал мне про все столы, которые готовит больничная кухня.
— Можете идти, или вас лучше отвезти на машине? — спросил я Краснова. Это было в моей власти.
— Если можете, велите отвезти, — сказал Краснов.
— Руфа. — Я сказал только одно слово. Руфа все поняла. Я очень уважал ее за это. Об одном и том же дважды ей говорить не приходилось.
