Человек должен жить | страница 50
— Переведите вы его, бога ради, от нас. Покой потеряли.
Петров не покорялся.
— Покой потеряли? Вас лечат, а я — так лежи? Знать не хочу такой больницы.
Хотелось сбегать к Захарову. Но я не пошел. Не будет же он всю жизнь наводить порядок в моих палатах.
Я развернул на тумбочке пустой еще бланк истории болезни и начал задавать ему вопросы.
— Допрос?
— Не допрос, а опрос, — сказал я спокойно.
— Опорос? — И он громко засмеялся. Его никто не поддержал, и он умолк.
— Опрос, сбор анамнеза, — сказал я. — У каждого поступающего спрашивают. Вот спросите у людей, если не верите.
Больные подтвердили.
С большим трудом удалось заполнить на него историю болезни. Вздохнув, я вышел из палаты. В коридоре я столкнулся с Валей и почему-то не обрадовался, увидев ее. Она была сегодня не такая красивая, как в прежние дни. Увидев, что я слишком серьезный, Валя перестала улыбаться.
— Игорь Александрович, какой стол назначаете больному Петрову? — спросила она официальным тоном.
Надо было тут же дать ответ, но я не знал, что сказать. В институте нам рассказывали про диету, но про столы ничего не говорили. А может быть, я забыл? Нет, не говорили ничего.
Валя смотрела на меня, а я вспоминал, но вспомнить никак не мог.
«Нарочно подстроила, вечно у нее шутки на уме…» Тут я вспомнил Венеру. Не Валю видел перед собою, а ту, другую. И даже улыбнулся.
— Чего вы улыбаетесь, Игорь Александрович? Я жду, мне некогда.
Она снова называла меня по имени и отчеству.
— Спросите у Михаила Илларионовича, — сказал я. — Не знаю, какой Петрову стол.
— И чему вас только учили четыре года!
После обеда я лег поспать. Гринин дочитывал журнал «Новый мир». Захаров тоже читал что-то, лежа в постели.
Около четырех часов меня разбудил Захаров, и мы пошли в поликлинику. И я снова, как и вчера, принимал в девятом кабинете. У меня был свой кабинет, пусть на несколько дней, но свой кабинет. Подумать только!
Так счастливо получилось, что я сразу попал в лучшие условия, чем они, хирурги. Никто не контролировал каждый мой шаг. Екатерина Ивановна ко мне не заходила, так как знала, что я зайду к ней сам, если будет что-то неясно. Чуднов иногда появлялся. Посидит минут пятнадцать, посмотрит, как я веду прием, покурит и выйдет. Свободного времени у него не было совсем: то он в больнице, то в поликлинике, то в горздрав вызывают, то в горсовет или горком. И все же он находил время бывать в моем кабинете. Не раз я обращался к нему с просьбой:
— Послушайте, пожалуйста, сердце. Как будто шумок слышен.