Принят последний человек. Я вышел на крыльцо. Гринин сидел на скамейке. Рядом стоял Захаров.
— Игорек вышел! — сказал Гринин и встал. — Игорек Александрович Пшенкин.
— Зачем коверкаешь мою фамилию? — спросил я.
— Ничуть, Игорек! Другой бы поблагодарил, что я нашел ему такую звонкую, видную фамилию. Да еще с окончанием на «ин». Гринин… Пшенкин… Импозантно! А то прозаическая Каша… Поменяй фамилию!
— И не подумаю! На твое «ин» мне наплевать.
— А зря… Не плюй в колодец… Моя фамилия еще прославит отечественную науку. Не веришь? Я придумаю операцию по пересадке носа от трупа. Многие желают иметь более правильный нос.
— Я твоей операцией не воспользуюсь. Не надейся.
— Да?
— Да! Мой нос не хуже твоего!
— Лично я против твоего носа ничего не имею. Ты с ним неотразим!
Чем бы его поддеть? В голову ничего не приходило.
Мы опоздали, в столовой ужинали больные. Нам пришлось ждать, пока освободится какой-нибудь столик.
Я зашел в свою палату: Петров лежал на светлом пикейном одеяле. Я сделал ему замечание. Он не шевельнулся.
— Целых пятнадцать минут лекцию ему читаем, не понимает человек, — сказал Руденко. — Говорит, что здоров. Насильно, мол, его послали в больницу. А мы говорим, что здоровых сюда не направляют.
Петров продолжал лежать, мало того, он еще и ногу на ногу положил и стал качать ею.
Я весь дрожал. Мне не приходилось еще встречаться с такими типами.
— Вы дежурного врача позовите, — посоветовал Белов.
Я вышел из палаты. По коридору мне навстречу шел Захаров.
— Ужин стынет, — сказал он.
— Не до ужина.
Он спросил, в чем дело, и я рассказал.
— Эх ты, парень, — улыбнулся Захаров и легонько поднял мой подбородок. Не знаю, почему Николаю стало так весело. Мы вошли в палату.
— Вот этот, — сказал я. — Фамилия Петров.
— Товарищ Петров, вы почему не подчиняетесь правилам внутреннего распорядка?
Петров смотрел в потолок. Захаров ждал с минуту. Потом:
— Встаньте, когда с вами разговаривают!
Не знаю, за кого принял Петров Захарова, наверно за дежурного врача, во всяком случае, он хотя и неохотно, но встал с кровати и начал поправлять покрывало.
— Нехорошо. — Захаров смотрел на Петрова. — Врачи к вам с открытой душой, а вы хулиганить вздумали. Да, Игорь Александрович, вот таких бы в какую-нибудь Америку на излечение. Там не только за койку — и за воздух палатный пришлось бы платить.
Ужин казался невкусным, я не съел и половины винегрета и лишь чай выпил с удовольствием.
Утром, едва вошел я в палату, Петров встретил меня словами:
