— Я так и предполагала. — Она приставила к ее груди фонендоскоп, послушала с минуту и сказала: — Можешь одеваться, милочка. Ничего страшного.
Когда девушка оделась и поправила волосы, Екатерина Ивановна спросила:
— На земле лежала, вспомни, пожалуйста?
— Загорала на берегу озера.
— Все ясно, детка. На сырую землю никогда не ложись. А то может и хуже быть. — Екатерина Ивановна выписала ей рецепт.
Мне хотелось подсмотреть, что она выписывает, но было неудобно. Эта девушка может подумать, что я не знаю рецептов.
— Почему же болит?
— Простудилась немного. Вот попринимаешь порошки, грелку подержишь на боку — и все пройдет.
— Спасибо. — Девушка взяла рецепт. Лицо ее по-прежнему горело, блестели глаза.
— Ну, никто не укусил тебя? — спросила Екатерина Ивановна.
Девушка не ответила и выскользнула в дверь.
— В следующий раз будет смелее, — сказала Любовь Ивановна. Она вышла из кабинета и сказала: — Следующий!
Некоторых больных принимала сама Екатерина Ивановна, некоторых передавала мне. Часа полтора она присматривалась ко мне, потом вдруг сказала:
— Вы мне нравитесь, Игорь Александрович, как первый снег осенью.
Я не понял, при чем тут первый снег. Я не успел подумать, что это значит. Екатерина Ивановна сказала:
— Вы будете принимать в соседнем кабинете, в девятом. Участковый врач Орлова заболела, мы с вами будем принимать и своих и ее больных. Если будет что-либо непонятно, пришлете за мной сестру. Идите.
Я пошел. В девятом кабинете за столиком на месте врача сидела сестра. Я заметил, что у нее очень светлые волосы и голубые глаза.
— Буду принимать в вашем кабинете, — сказал я.
Сестра встала и уступила мне место.
— Знаю… Можно вызывать? — Она смотрела на меня вопросительно. Всем своим видом она выказывала готовность подчиняться.
Впервые я почувствовал себя вправе распоряжаться другим человеком. У Вали я был в большой зависимости, так как умел во много раз меньше ее. И, кроме того, Валя…
— Можно вызывать? — повторила сестра.
— Подождите, как вас зовут?
— Руфа.
— Вы немка? У немцев есть слово «руфен».
— Я совершенно русская. Руфа, Руфина, разве не слышали такого имени?
— Нет.
Руфина стояла передо мной: миловидное лицо, светлые волосы, падающие на плечи.
— Вызывайте, пожалуйста, Руфина. — Я сел за столик и поставил перед собой стетоскоп. В клиниках нам запрещали пользоваться фонендоскопом, он будто бы усиливает и искажает звуки. Мы пользовались только стетоскопами. Но перед практикой я все же купил фонендоскоп. Он лежал в моем чемодане и ждал своего часа. Екатерина Ивановна, пожалуй, не будет иметь ничего против фонендоскопа, поскольку она сама им выслушивает. А Михаил Илларионович? Это можно будет проверить. Завтра же! Все врачи в поликлиниках пользуются фонендоскопами. Чем же я хуже их?
