На
похороны Малевича собрались многие представители авангарда, это был, по
существу, последний сбор левых сил. Хармс пишет стихотворение «На смерть
Казимира Малевича». Под ним дата – 17 мая 1935 года:
Памяти разорвав струю,
Ты глядишь кругом, гордостью сокрушив лицо.
Имя тебе – Казимир.
Ты глядишь, как меркнет солнце спасения
твоего.
От красоты якобы растерзаны горы земли
твоей.
Нет площади поддержать фигуру твою.
Дай мне глаза твои! Растворю окно на своей
башке!
Что ты, человек, гордостью сокрушил лицо?
Только мука – жизнь твоя, и желание твое –
жирная снедь.
Не блестит солнце спасения твоего.
Гром положит к ногам шлем главы твоей...
Место
погребения, также спроектированное и изготовленное Суетиным, было отмечено
белым деревянным кубом с черным квадратом на нем. Памятник был разрушен в
войну. Тогда же местные ребятишки выкопали алебастровую урну и развеяли его
прах.
Энтузиасты
восстановили надгробие уже в наши дни и поставили его недалеко от могилы,
точное местонахождение которой неизвестно.
Разгон Детгиза
Обстановка
в Ленинграде становилась совсем абсурдной. Чувствовал, что надо спасаться в
Москве, Олейников. Он затеял очередной журнал «Сверчок», причем с главной
редакцией в Москве, и теперь сновал с туго набитым портфелем между двумя
столицами. Хармс и Введенский поставляли ему продукцию. Однако уехать в Москву
Олейников не успел.
Уже
в 1936 году появилась статья «О художниках-пачкунах», направленная против
Владимира Лебедева и других художников, работавших в Детгизе. Лебедеву,
впрочем, удалось избежать ареста.
К
1937 году старая редакция Детгиза была полностью разгромлена. В воспоминаниях
редактора Александры Иосифовны Любарской приводится длинный список редакторов и
писателей, арестованных в 1937-м, включая саму Любарскую и подругу Маршака
Тамару Габбе. Маршака в те дни в Ленинграде не было. Близкий контакт с
Вячеславом Ромуальдовичем Домбровским, курировавшим оперативно-следственную
работу в ленинградском управлении ОГПУ, помог ему избежать ареста. Он вернулся
из отпуска, когда чистка уже завершилась, и вскоре укрылся в Москве.
Олейников
таких покровителей, похоже, не имел. Его смерть была напрямую связана с
разгоном Детгиза. Он был арестован 20 июля 1937 года. Взят Олейников был в доме
писательского кооператива, в переулке между каналом Грибоедова и улицей Софьи
Перовской. Для писателей там были надстроены два этажа, за что живший в доме
Зощенко называл его «недоскребом». Вели Олейникова оттуда пешком. На
Итальянской встретился им его знакомый, артист Антон Шварц. Он рассказывал: «Я
вышел рано утром и встретил Николая на Итальянской. Он шел спокойный, в
сопровождении двух мужчин. Я спросил его: "Как дела, Коля?" Он
сказал: "Жизнь, Тоня, прекрасна!" И только тут я понял... »
