Перед
отъездом он явился к председателю Совета своей родной станицы и сообщил ему,
что отправляется в Ленинград поступать в Академию художеств, а туда принимают
только красивых. Сказал, что ему требуется справка, что он таковым является.
Справка была выдана. В ней говорилось: «Сим удостоверяется, что гр. Олейников
Николай Макарович действительно красивый. Дана для поступления в Академию
художеств». Справка по всей форме была заверена подписью и печатью. После
этого, уже в Ленинграде, Олейников с удовольствием демонстрировал ее девушкам.
С
обэриутами Олейникова сближала любовь к Козьме Пруткову, капитану Лебядкину и
неопримитивизму:
Маленькая рыбка,
Маленький карась,
Где ж ваша улыбка,
Что была вчерась?..
Что же вас сгубило,
Бросило сюда,
Где не так уж мило,
Где – сковорода?
Карасихи-дамочки
Обожали вас –
Чешую, да ямочки,
Да ваш рыбий глаз.
Бюстики у рыбок –
Просто красота!
Трудно без улыбок
В те смотреть места.
Но однажды утром
Встретилася вам
В блеске перламутра
Дивная мадам.
Дама та сманила
Вас к себе в домок,
Но у той у дамы
Слабый был умок.
С кем имеет дело,
Ах, не поняла!
Соблазнивши, смело
С дому прогнала.
И решил несчастный
Тотчас умереть.
Ринулся он, страстный.
Ринулся он в сеть.
Злые люди взяли
Рыбку из сетей,
На плиту послали
Просто, без затей.
Ножиком вспороли,
Вырвали кишки,
Посолили солью,
Всыпали муки...
Белая смородина,
Черная беда!
Не гулять карасику
С милой никогда.
Не ходить карасику
Теплою водой,
Не смотреть на часики,
Торопясь к другой.
Плавниками-перышками
Он не шевельнет.
Свою любу «корюшкою»
Он не назовет.
Так шуми же, мутная
Невская вода!
Не поплыть карасику
Больше никуда.
Если
Олейников быстро стал своим в компании обэриутов, то их отношение к Маршаку
было двойственным. С одной стороны, он был работодателем и человеком, у
которого всегда можно было занять денег. С другой стороны, он не любил и не
одобрял иронии по отношению к власти. Хармс не решился читать ему написанный в
конце 1929 года рассказ «Жук-коммунист», записав в дневнике: «Опасно... очень
будет ругаться». Рассказ не сохранился, но название говорит само за себя.
Детские
книги были счастливой отдушиной. Каждый из обэриутов мог к этому моменту
сосчитать число опубликованных стихов на пальцах одной руки. А теперь у них
выходила книжка за книжкой в официальном издательстве.
К
концу 1927 года у Хармса вышли уже три книжки: прозаические – «О том, как
Колька Панкин летал в Бразилию, а Петька Ершов ничему не верил» и «Озорная
пробка», и стихотворный «Театр»:
