— Из праха ты вышел, человек, в прах и вернешься, — проговорила Моника.
— Отлично, — сказал он громко. — Я готов. Нашла чем поразить. Пусть это нереально, ну и что из этого? Думаю, ты сделал свое дело, Элдрич. Ты можешь творить здесь все, что хочешь, а я ничего. Я только фантом.
Он почувствовал к Палмеру Элдричу лютую ненависть и решил: если он когда-нибудь все-таки выберется отсюда, если сможет от него убежать…
Он не успел додумать. Девочка пристально и холодно смотрела на Лео.
— У тебя даже не хватает слов. У тебя действительно их нет, потому что я не хочу тебе позволить… Я даже не хочу говорить, что сделаю, если ты продолжишь. Но ведь ты знаешь меня, не так ли?
— Так! — сказал Лео.
Он отошел на несколько шагов, достал носовой платок и отер пот с верхней губы и шеи, со впадины под яблочком, которую так трудно было брить по утрам. «Господи, — подумал он, — помоги мне! Прошу тебя! И если Ты не отвернешься и совершишь чудо, если Ты сможешь проникнуть в этот мир, я сделаю все, что Ты пожелаешь. Я ничего теперь не боюсь. Я просто здорово болен. Это убивает мое тело, даже если это только эктоплазменное, фантомного типа тело».
Предчувствие оправдалось. Он был болен. Его вырвало в траву. Через некоторое время — оно показалось ему очень долгим — он почувствовал себя лучше. Он смог повернуться и медленно потащился назад к сидевшему рядом с чемоданчиком ребенку.
— Давайте договоримся, — сказал спокойно ребенок. — Мы добиваемся только белковых контактов между моей компанией и вашей. Нам необходима ваша великолепная сеть спутников, ваша транспортная система межпланетных кораблей последней модели, и ваши бог знает какие обширные плантации на Венере. Мы хотим все. Мы будем выращивать лишайник там, где вы сейчас выращиваете Кей-Ди. Перевозить его на тех же кораблях, торговать с колонистами через тех же натасканных и опытных толкачей, рекламировать товар через профессионалов, подобных Алану и Карлотти Фэйн. Кей-Ди и Чу-Зет не станут конкурентами, потому что будет только один продукт — Чу-Зет. А вы объявите о своем уходе. Понимаете, Лео?
— Конечно. — Промолвил Лео. — Я слушал внимательно.
— Вы так и сделаете.
— О’кей, — сказал Лео. И бросился на ребенка.
Его руки сомкнулись вокруг ее шеи, и он сжал ее. Девочка сурово уставилась на него. Ее рот безмолвно скривился. Она даже не пыталась сопротивляться, царапаться или отталкиваться. Он продолжал сжимать, и так долго сжимал, что казалось, будто если его хватка станет крепче, то руки застынут на ее шее навсегда.
