Святослав — первый русский император | страница 39
Долго еще кружила по хазарским землям дружина Святослава, идя по стопам вражеского войска, бежавшего с поля битвы под Итилем. Настигая его то у Саркела, то у Варачан, русы громили его в новых сражениях, не давая разрастись за счет свежих пополнений. Кончилось тем, что Шад бросил остатки своей конницы и бежал с малой свитой куда-то к горцам.
Города хазарские недолго противостояли русским воинам, ибо не было единства среди их защитников: каждый надеялся на своего бога, каждый боялся, что восстанут тысячи рабов из славянских земель, для которых и последователи Моисея, и мусульмане, и христиане равно были угнетателями.
Макет хазарской крепости Саркел – Белая Вежа
После того, как дружина Святослава оставляла за собой еще одну порушенную хазарскую крепость, по степи на многие версты растягивались обозы вчерашних невольников, отпущенных в родные края. Немало освобожденных рабов – те, у кого никого из родных не осталось в живых после хазарского погрома, – прибились к войску и выполняли роль прислуги: чистили и кормили лошадей, ставили шатры, стирали. Много среди них оказалось мастеровых – кузнецы, шорники, плотники. Они подковывали лошадей, чинили седла, упряжь, повозки. Те, кто служил прежде в поварах, готовили теперь пропитание для дружины и обоза. Все эти люди неустанно подогревали у воинов ненависть к хазарам – каждый вечер, собираясь вокруг костров, усталые дружинники слушали бесконечные рассказы об издевательствах и унижениях, которым подвергались соплеменники в Итиле и степных становищах кочевников. Их считали наравне с рабочим скотом, даже хуже, ибо скот все-таки берегли, а рабов за малейшую провинность нещадно секли плетьми, прижигали каленым железом. Освящалось это презрение к невольникам и жрецами трех разных вер, уживавшихся в каганате – все они именовали славянских богов болванами, а тех, кто поклонялся им, звали язычниками. От этих ежевечерних разговоров яростно наливались глаза воинов, глухие проклятия раздавались в черной бездонной ночи. И когда врывались покрытые пылью, потом и кровью витязи в очередной хазарский город, первые пожарища занимались в синагогах, мечетях и христианских храмах. Рушились вызолоченные деревянные колонны, подсеченные секирами, расползались драгоценные занавеси алтарей, ежились в огне священные свитки Пятикнижия Моисеева. Гремели среди обугленных стен гимны в честь громовержца Перуна, бога счастливой войны, бога кровавых пиров и веселых пожарищ.
