— Ты слишком хорошо знаешь свое дело, — предостерег его старина Б. — Не хотелось бы тебя тут застукать на жульничестве, даже в «орлянку». Мне нужно беречь клиентов. Они сюда приходят выпить, подраться и закусить хорошими бретцелями.
В подтверждение своего доброго отношения он придвинул Малютке миску свежепосоленных бретцелей и даже опустил ее пониже, чтобы калеке не пришлось подниматься с тележки.
— Я знаю, Малютка, это нелегко, — посочувствовал ему старина Б. — Тебе не хватает роста, чтобы промышлять в трамвае или дотянуться до ящика кассы. Хотя, если б кто-то подсадил тебя в окно, ты смог бы, наверно, пошарить в сумочках этих артисток.
— Я такими делами не занимаюсь, братец, — гордо ответил Малютка. — Это все просто подлое воровство.
Так что человек он был исключительно добродетельный и своей единственной добродетели придерживался твердо: ни один мужчина не смог бы его обвинить в том, что он когда-нибудь взял у женщины хоть грош — будь то обманом, силой или обольщением.
Зато он был толковым механиком и мастером по срочной переделке угнанных машин.
Он так проникновенно читал проповеди, что даже забулдыги не разбегались после раздачи пончиков, а на тех, кто пробирался к дверям, он обрушивал такие проклятья, что они покорно семенили обратно.
Он умел намешать пойло, от которого человек вырубался через минуту, или такое, что не берет целых пять часов.
Он продавал наводку на запаленную лошадь, а через час, после того как она выбывала из игры, надувал того же простака еще раз.
Он никогда не искал глазами часы, потому что чувствовал время. Часов не носил, но время определял с точностью до двух минут, днем и ночью, в дождь, в туман, в снег и в солнечный денек.
Он мог определить вес человека, едва коснувшись его одежды, и ошибался не больше, чем на килограмм. Он редко нуждался в деньгах и тратил их так беспечно, что, если вдруг оказывался на мели, дружки подозревали, что он темнит.
— Малютка всегда при деньгах, — негодовали они и принимались швырять в него плевательницами. Он весело увертывался, их раздражение ему льстило. Но если кто-нибудь пробовал дать ему пинка, он хватал своими ручищами ногу обидчика и безжалостно ее выворачивал до тех пор, пока человек на оказывался на полу в беспомощных корчах.
— Поглядите-ка на него, ребята! — фыркал Малютка, катаясь по дуге взад-вперед на безопасном расстоянии от рук своей жертвы. — Извивается, как свинья!
Метание плевательниц на время прекращалось.
