На полюсе | страница 11

Мы оделись по-зимнему. В палатке стало тесно, потому что наши шубы, малицы, куртки, рукавицы, меховая обувь — всё это занимало много места. Да ещё «тапочки». Так мы называли громадные валенки с отрезанными голенищами. В такой «тапочке» можно свободно купать годовалого младенца. На тапочки напяливались ещё галоши — «пароходы».

Одеваться при нашей тесноте надо было осторожно. Мы всегда помнили: влезая в спальный мешок, не ударься головой об угол стола. Надевая фуфайку, не опрокинь пепельницу и пузырьки Ширшова. Вытягиваясь во весь рост, берегись гайки на потолке.

Входить во «дворец» тоже надо было осторожно. Направо — «кабинет» Кренкеля: радиоприёмники, инструменты, — как бы там чего не смахнуть, не испортить. Налево — самодельный «буфет»; заденешь — всё полетит. На полу ящики Ширшова. Перешагивая через них, гляди в оба. В ящиках драгоценные пробы воды.

Вдоль стены — в два этажа койки. Между койками зыбкий стол. Над лампой — жестянка. Кренкель всегда заполнял эту жестянку звонкой, промёрзшей колбасой. Колбаса там оттаивала, нагревалась. Мы перещеголяли лучшие магазины: у нас была горячая колбаса в любое время. Зато с водой стало плохо. Летом мы страдали оттого, что везде вода. А зимой страдали оттого, что воды нигде не было. Кругом лёд, снег, а воды — ни капельки!

Мы добывали воду из снега. Чтобы приготовить обед, надо было долго растапливать снег на примусе. Поэтому мы воду экономили, берегли.

Среди нас был и доктор: он же заведующий аптекой, и медицинская сестра, и «профессор по всем болезням». Это был Ширшов.

Пётр Петрович учился на доктора всего лишь несколько недель. Перед полётом на полюс он ходил в больницу — смотрел, как делают операции.

Пётр Петрович был сердитым «профессором». Поэтому болеть мы опасались и почти не хворали. «Доктору» пришлось нас лечить всего два-три раза.

Однажды Женя Фёдоров плохо себя почувствовал. Ширшов стал его выслушивать, как настоящий профессор:

— Дышите!

Женя усердно задышал.

— Не дышите!

Женя замер.

— Скажите «а-а»… Покажите язык!

Женя показал.

— Ну-с, так, — сказал «профессор». — Одевайтесь. Всё ясно. Надо поставить банки. Немедленно.

А банки нам дали огромные, в стакан величиной.

«Профессор» развёл страшный факел, чуть не спалил палатку. Сунул факел в банку и сразу приложил её к спине Жени. Кожа у бедного Фёдорова втянулась до самого дна банки. «Профессор» поставил вторую. А на третью у Жени кожи на спине не хватило: она вся втянулась в банки.