И все же, что ни говори, кумир англичан укатил в Лондон к своей возлюбленной несолоно хлебавши.
Эскадра Поля через месяц ушла в Портсмут. И на Балтике воцарилось спокойствие.
Кампания 1801 года открылась выходом на рейд Балтийской эскадры. Кадеты-второгодки начали плавать на тендере, потом их перевели на бриг. За месяц они возмужали, говорили с хрипотцой. Лица обветренные, загоревшие, а натруженные, не по-ребячьи мозолистые руки, видимо, были в ладах с солнцем и ветром, мачтами и парусами. В нынешнюю кампанию кроме парусных учений Лазаревых впервые допустили к артиллерийским. Братьев расписали на фок-мачту и батарею правого борта.
Лазаревы упросили ротного командира не разлучать их с друзьями.
Вместе с Алексеем Шестаковым и Семеном Унковским поздним вечером поднимались они с нехитрыми «кадетскими баулами» на борт брига «Ласточка». Молодцеватый боцман привел их в носовой кубрик.
— Размещайтесь, господа кадеты, за переборкой, на котел с завтрака определим вас, а ныне сухарями с чайком побалуйтесь…
Утром, на построении, командир брига с лихо подкрученными усами остановился перед ними, весело подмигнул:
— Вижу, вы воробушки стреляные, но посмотрим, каковы в деле.
Сразу после подъема флага сыграли аврал:
— С якоря сниматься! Паруса ставить!
Матросы бежали к мачтам, а вдогонку им неслось:
— По марсам и салингам!
Самые смелые и расторопные матросы — марсовые — устремились вверх по вантам, наперегонки.
Миша упросил унтер-офицера разрешить занять место на нижней марса-рее. Задрав голову, Шестаков ткнул Унковского:
— Глянь-ка, Мишка спроворил уже на пертах.
Одним из первых Лазарев-второй начал отдавать сезни, державшие подобранный парус. Мачты будто нехотя одевались отбеленным солнцем и ветром холщовым нарядом.
— Якорь панер! — донеслось с бака.
«Ласточка» на мгновение замерла, чуть приткнувшись форштевнем в набегавшие волны. Боцман перегнулся через фальшборт:
— Пошел шпиль веселей!
Матросы грудью навалились на вымбовки. Еще через миг натянутый струной якорный канат, почувствовав слабину, заскользил проворно в клюз, наматываясь на барабан шпиля.
Освободившийся от привязи нос брига, будто вздохнув, поднялся на волне, слегка уваливаясь под ветер.
Ловкий, крепко сложенный Миша выделялся среди сверстников смелостью и сноровистостью, особенно в обращении с парусами. Командир мачты много раз посылал его на рискованные работы на верхних реях, и тот проворно и грамотно управлялся со снастями в любую погоду…
