Сумка выскользнула из ослабевших вдруг пальцев, а я ощутила, как к горлу поднимается тошнота. Голова закружилась, и я остановилась. Но стало только хуже: в глазах потемнело и ноги налились слабостью.
Я схватилась за стенку в поисках опоры. Перед глазами плыли разноцветные круги, а в ушах шумело, но краем уха я услышала быстрые шаги, а потом меня усадили на ступеньки.
– Дыши, – строго приказали. – Медленно и осторожно.
Я попыталась, конечно. Но когда захлестывает паника, выполнять указания кого-то умного и спокойного не так-то просто.
– Что с тобой? Голова кружится? Тошнит?
Я кивнула и сделала-таки глубокий вдох.
– Вот так, ничего страшного не происходит.
Ничего страшного не происходит?! Я впервые в жизни сталкиваюсь с тем, что просто собираюсь упасть в обморок на ровном месте, а у него ничего страшного не происходит. Это все шестеренка!
– Ария, ты вообще сегодня ела? На обед ходила?
Я потупила взгляд. Действительно, со всеми этими волнениями и каретами я забыла толком пообедать, а завтрак состоял из чашки чая. Как только я поняла, что ничего страшного не случилось и вовсе не шестеренка виновата в этом приступе, сразу же расслабилась. Перекушу, и все пройдет! Руки мелко дрожали, но тошнота проходила, я вытерла слезы, выступившие на глазах.
– И часто ты забываешь есть? – спросил Кларк.
– Не очень. Я подумала, это из-за кулона. А зачем вы шли за мной?
Голос у меня был тихий и перепуганный.
– Я шел не за тобой, я шел в пятый цех. Твой отец жаловался, что ты болела в детстве. И я решил, что тебе опять плохо.
Не припоминаю, чтобы у меня были какие-то приступы. И уж точно не было голодных обмороков. Похоже, учеба в институте испортила мой желудок окончательно.
– Сходи к целителю, проверься, – посоветовал Саймон. – На всякий случай. Тебе выходной завтра дать?
Надо же, он умеет нормально разговаривать и делать людям добро.
– Нет, я вечером схожу.
Все равно собиралась в библиотеку копировать дневник Елизаветы Катери, а до госпиталя там совсем недалеко, да к тому же, кажется, работает знакомый целитель, принимавший роды у мамы и знающий меня с детства.
Я поскорее встала, чтобы не чувствовать тепла, исходящего от инкуба. Умом я понимала, что на нем браслет и сущность силы не имеет, но почему-то все равно боялась что-то почувствовать. Отчасти, наверное, из-за шестеренки, которая напоминала о себе неизменным холодом.
– До свидания.
– Погоди, я тебя провожу. Не хватало еще тебе упасть в обморок по дороге.
