Эволюционисты, используя компьютерные модели для изучения взаимодействий между альтруистами и эгоистами, действительно получили уменьшение числа альтруистов из поколения в поколение. Так же, как в игре «Общественные блага» сотрудничеству постепенно приходит конец из-за вмешательства личных интересов, так и в ходе эволюции альтруисты проигрывают эгоистам, пока в конечном итоге их не остается вообще. Это эволюционный тупик. С точки зрения естественного отбора хорошие парни не выигрывают.
Но всегда ли эгоисты оказываются на вершине? Действительно ли в эволюционной теории совершенно нет места щедрости, взаимопомощи и сотрудничеству? Ведь в реальной жизни мы видим множество примеров сотрудничества на совершенно уникальном уровне – иначе как бы мы могли создать и поддерживать сложные социальные структуры? Как примирить вроде бы безжалостную логику естественного отбора с реально существующей в мире способностью к сотрудничеству – главная тайна социальной эволюции. У эволюционных теоретиков есть два основных пути, которыми они пытаются подойти к ее раскрытию. С одной стороны, еще в шестидесятых годах Уильям Гамильтон писал о том, как проявляется альтруизм в отношении родственников у животных. Согласно его теории, в ходе естественного отбора появился ген, способствующий альтруистическому поведению по отношению в ближайшей родне. Это объясняется тем, что у близких родственников может присутствовать один и тот же «альтруистичный ген» и благодаря этому они и ведут себя по отношению друг к другу альтруистично{117}. Наиболее очевидный пример человеческого альтруизма – родители, жертвующие собой ради детей. Мы знаем, что главную роль в привязанности между родителями и детьми играет гормон окситоцин, поэтому ген, связанный с выделением этого гормона, порождает родительскую заботу. А она дает наиболее прямой путь к эволюционному успеху – наследованию по прямой линии. Так что нет никакой эволюционной загадки в альтруизме родителей в отношении детей, поскольку ген, ответственный за это поведение, способствует выживанию потомства его носителей и таким образом сохраняется из поколения в поколение.
Гамильтон, который имел еще и экономическое образование, задался вопросом, мог ли ген альтруизма развиваться иным путем, чем через непосредственное повышение приспособляемости. Кроме того, его волновала та же загадка, что в свое время и Чарльза Дарвина, – случаи, представляющиеся крайним проявлением альтруизма в природе. К примеру, муравьи, термиты и некоторые пчелы и осы помогают выращивать чужое потомство, при этом не оставляя собственного. Как развился подобный «суперальтруизм»? Дарвин огорчался, что такие случаи подрывают его теорию. И даже после того, как Мендель раскрыл генетические основы эволюции, ученые никак не могли найти объяснения тому, что казалось вопиющим исключением из теории естественного отбора.
