так меня затронул, что я решил посвятить ему свою
первую серьезную работу.
– Как интересно… – выдохнула девушка.
– Вообще мне редко снятся сны, тем более цвет-
ные. И сегодняшний сон я решил запечатлеть на холсте.
– И что же это за сон?
– О, это секрет, и я не собираюсь делиться им
с девушкой, так цинично отказавшейся пройтись со
мной по ночному городу, – сказал Гарри в надежде
заинтересовать Лею.
– Ну что же, это ваше право. Как хотите.
Когда зазвучали последние аккорды, Гарри пред-
принял еще одну отчаянную попытку:
– Лея, может быть, вы согласитесь встретиться со
мной завтра вечером? Я расскажу вам о сне и о про-
цессе работы над картиной…
– Нет, простите, мне нужно идти. Да и музыка
уже закончилась.
– Мне нужно снова вас увидеть, – попросил Гар-
ри. – Пожалуйста, дайте мне шанс.
– Шансы дают не люди, а Тот, кто восседает
на Небесах, так что если нам представится случай,
то мы встретимся.
– А я верю в то, что люди сами вершат свои судь-
бы, и если мы решим, что хотим быть вместе, то никто
и ничто не сможет нам помешать, – с полной реши-
мостью встретиться с Лей снова, произнес Гарри.
– Не буду с вами спорить.
Прощаясь с Леей и постепенно выпуская ее неж-
ную ладонь из своей, Гарри внимательно посмотрел
в глаза девушке и тихо произнес:
– Я очень рад нашему знакомству. Этой ночью,
рисуя картину, я буду думать только о вас, Лея.
* * *
Покинув багетную мастерскую, Джули быстрым ша-
гом направилась в театр, где репетиция уже шла пол-
ным ходом. Войдя в зал, мисс Уотсон увидела, как ми-
стер Гоулд делает какие-то замечания Чаку, который
в отсутствие напарницы репетировал свой монолог.
Режиссер хотел еще раз донести до актера свое виде-
ние главного персонажа, дабы Чак как можно лучше
вжился в роль. Тот с должным почтением внимал сло-
вам мистера Гоулда, а служащие театра в это время
приводили в порядок декорации для первого акта. Сам
спектакль состоял из четырех актов, разделенных од-
ним антрактом.
Мистер Гоулд с места в зрительном зале про-
должал объяснять Чаку, как игрой вызвать бóльшую
симпатию зрителей, сочувствие и любовь, но, поймав
взгляд актера, направленный ко входу, и, повернув-
шись, также увидел стоящую у двери Джули. Мистер
Гоулд не стал ругать ее за опоздание – только сказал:
«Переоденься и бегом на сцену».
Джули быстро проследовала в гримерную, влезла
в одеяние Иудейки первого века нашей эры и вышла
на сцену. Там стояла убогая лачуга со стогом сена вну-
три – декорации к первому действию.
Когда мистер Гоулд убедился, что все на местах,
