– Старт через десять минут. Прошу оставаться на местах, покуда не будет иного распоряжения.
Улыбнувшись девушке и сурово поглядев на блондина, Гагарин покинул пассажирские отсеки. Для порядка заглянул в кубрик. Оба «палубных матроса», как именовал эту категорию межпланетников балагур Левшин, младший двигателист Крэпс и каргомастер Болдуин, были упакованы по всем правилам, что изобличало их немалый опыт полетов. Князь ограничился лишь тем, что приветливо кивнул им. Пора было подняться в рубку и приступить к одной из двух основных обязанностей капитана – лично управлять кораблем на старте.
Второй основной капитанской обязанностью была посадка, но до нее еще надо было дожить.
На последних ступеньках Гагарин ухватился за поручни и почти запрыгнул в овальное отверстие люка, ведущего в рубку.
– Приветствую в рубке, шкип! – церемонно произнес механик-двигателист.
Он уже был туго зашнурован в своем кресле у наклонного щита контроля циклотронов.
Капитан бегло осмотрел ходовую рубку.
Здесь тоже все было в порядке. В широкие обзорные иллюминаторы заглядывало южное солнце. В его лучах огоньки на приборных панелях выглядели тускло-зелеными, что не могло не ласкать капитанский глаз. Если все индикаторы пульта мерцают, будто крохотные изумруды, значит, корабельные механизмы работают, как швейцарские часы.
– Как самочувствие, Федор Степанович? – по- интересовался князь, усаживаясь на свое место. Добавил многозначительно: – После вчерашнего…
– У меня перед полетом всегда норма, Георгий Михалыч, – отозвался Левшин.
– Тогда – поехали!
Гагарин засвистел шнурами, с ловкостью привязывая себя к командирскому креслу. Скомандовал:
– Пускай, Степаныч!
Левшин плавно отжал пусковой рычаг ходовых циклотронов.
Дрожь пронзила корпус. «Феллиган», словно застоявшийся в стойле жеребец, рвался на волю. Бьющаяся в циклотронах плазма искала выхода. По кораблю прокатился скрип и скрежет. Сами циклотроны работали бесшумно, но фюзеляж и оснастка отозвались на нарастание мощи внутри их тороидальных оболочек.
– Холодная тяга! – перекрывая грохот, сообщил механик.
Это означало, что пока Рубикон не перейден и старт можно отменить.
Гагарин взялся за рычаги управления, выкрикнул:
– Давай полную!
Грохот и дрожь слились в ровный гул.
До ушей капитана донеслось:
– Полная тяга на оси!
– Взлетаю! – отозвался князь.
Он потянул рычаги на себя, высвобождая исполинскую силу циклотронов. Кресло Гагарина просело под нарастающей тяжестью тела. Капитан взглянул на шкалу. Усмехнулся в усы: всего полторы единицы. Пустяки. Барские нежности. «Греза пространства» и в лучшие годы с Земли поднималась при четырех. Только очень мощный корабль способен развить полную тягу при столь низких значениях перегрузки. А мощный корабль – это большой запас хода и большая свобода маневра.
