— Черт, — я всхлипнула и упала на одно колено. Никитин тут же оказался рядом и помог подняться.
— Все в порядке?
— Да…нет, я ногу подвернула. Болит. Сильно.
На глазах слезы. Никитин приподнял меня за талию и донёс до машины, усадил на переднее сидение и склонился над моей ногой, ощупывая щиколотку.
— Больно? — спросил он, надавливая на косточку, трогая ступню, пальцы…О боже…Это так возбуждающе.
— Очень, — ответила я, чувствуя острые покалывания внизу живота, искры, пробегающие вдоль позвоночника. Уровень эндорфинов в крови тут же увеличился. Прикосновения его пальцев — это как удары электрошоком, притом по самым чувствительным местам. Вторая рука поддерживала мою ногу под колено.
— Просто ушиб. Ничего серьёзного, — констатировал он и поднял голову все ещё сидя передо мной на корточках. Вдруг его брови сошлись на переносице:
— Нет никакого ушиба, да?
Я, молча, склонила голову на бок и, не отрываясь, смотрела ему в глаза.
— Нет ушиба, Лёша. Я хотела, чтобы ты ко мне прикоснулся.
Он резко выдохнул.
— Маша, завтра я получаю твой паспорт. После этого мы определяем тебя в школу интернат. Я думаю это самое лучшее, что я могу сделать для тебя. Начнёшь новую жизнь. Нормальную. Как у всех. Я буду тебя навещать, обещаю. Ты даже сможешь приезжать ко мне на выходные.
— Ногу отпусти, — тихо попросила я.
— Что?
— Ногу отпусти, я сказала.
Его пальцы медленно разжались. Он встал с корточек и хотел уже сесть в машину. Но я вскочила и быстро пошла по тротуару:
— Маша, вернись в машину!
Да неужели? Не работает. Я пошла быстрее.
— Маша, давай поговорим, Маша.
Я сбросила туфли и побежала от него.
— Кукла, мать твою!
Резкий поворот головы — подхватил мои туфли и бежит следом. Посоревнуемся спецназ? Ну, кто быстрее бегает?
— Да пошёл ты! — крикнула я и теперь бежала в сторону набережной, — ты и твоя Оленька!
Кукла. Израиль 2009 г.
Я узнала его. Как только этот боров вошёл в маленькую спальню, освещённую лишь свечами и красной лампочкой, под потолком, я его узнала. Он мало изменился за эти два года. Немного постарел, но все тот же невысокий толстяк с пивным пузом, жидкими волосами, с сединой на висках. Тот самый, который так усиленно пытался затащить меня в свою постель ещё не подозревая, что я и есть та самая Мири, которой он должен передать секретную информацию.
Я вела его тогда три месяца. Светские приёмы, встречи в ресторанах. До белого каления распалила, как говорится, а потом потребовала диск. Он был в шоке. Никогда не забуду в его глазах металлический блеск ненависти. Ко мне. К женщине, посмевшей играть не по женским правилам, а по мужским.
