— Лично меня это не беспокоит, — сказала я неуверенно. — Но мне не хотелось бы, чтобы наши отношения каким-либо образом повлияли на вашу личную жизнь.
Юлиус издал горделивый смешок, который, по всей видимости, должен был означать: спасибо, моя личная жизнь в полном порядке, или же, что это вообще никого не касается. Я все больше и больше чувствовала себя не в своей тарелке.
— Но ведь правда, Юлиус, вы всегда были для меня прекрасным другом. Но я понимаю, что до встречи со мной вы жили не один… Мне бы очень не хотелось, чтобы другая женщина подумала… будто бы… Страдала из-за….
И на этот раз мой непробиваемый делец издал смешок, прозвучавший совершенно по-фанфаронски и так же недвусмысленно, как и первый.
— Юлиус, — твердо спросила я, — вы ответите мне или нет?
Он поднял голову, посмотрел на меня голубыми глазами и покровительственно похлопал меня по ладони.
— Успокойтесь, моя дорогая Жозе, когда мы встретились с вами, я был свободен.
Прекрасно! Еще немного, и он превратится в пресыщенного донжуана. А мне, очевидно, останется только радоваться своей удаче, что так ловко попала на период штиля в его жизни. Нет, дело принимало совершенно не тот оборот, на который я рассчитывала. То ли все упиралось в декорации Салины, то ли я сама себя загнала в ловушку. Сидя в этой проклятой чайной, я чувствовала ту же безысходность и отчаяние, как и во время первого посещения, нашего первого свидания с Юлиусом.
— Юлиус, — сказала я, слыша, как пронзительно звенит мой голос, готовый, казалось, вот-вот сорваться. — Юлиус, говорят, что вы никогда ничего просто так не делаете. Это-то, по крайней мере, вам известно?
— Но также говорят, что ради денег и вы готовы поступиться кое-чем. Ну и что теперь?
В довершение всего он был еще и логичен. Но не могла же я в самом деле спросить его вот так, без обиняков, строит ли он какие-либо далеко идущие планы насчет меня. Я тяжело вздохнула, откусила от ромовой бабы и вытащила из сумки пачку сигарет.
— Ладно, — сказал Юлиус. — Но какое это все может иметь значение? Вы прекрасно знаете, что я ваш друг. Я испытываю к вам привязанность… и даже больше чем привязанность… — добавил он задумчиво.
Я насторожилась.
— Я уважаю вас, — продолжил он. — И поверьте, мне не так легко внушить это чувство. Мне очень неприятно, что люди сплетничают на наш счет. Но что делать, мы живем в Париже. Я мужчина, вы женщина, этого следовало ожидать.
Я начинала приходить в отчаяние. Еще одно-два заезженных выражения, и меня можно будет выносить из кафе.
