Сразу же после кофе мы отправились в Париж. Деревенская крепость и меланхоличный шофер остались позади, а пять часов спустя я уже сидела в маленькой гостиной невестки мадам Дебу и прилежно ждала, когда шофер Юлиуса привезет из дома кое-какие мои вещи (домом я по привычке назвала то ужасное место, ту клетку, ту волчью яму, в которой сидел свирепый и полный ненависти Алан, и куда я ни за что на свете не должна была возвращаться). А в восемь часов, разрушив все планы Юлиуса А. Крама и мадам Дебу, запланировавших скромный ужин на десять персон в одном из ресторанов на левом берегу Сены, я вышла из дому и, побродив под дождем, нашла пристанище у своих старых друзей Малиграссов, пожилой и очаровательной пары, давно привыкшей к моим неожиданным визитам. Я провела у них очень спокойную ночь и вернулась на улицу Спонтини лишь на следующий день в полдень, чтобы переодеться. Это была моя первая выходка, и ее строго осудили.
Несмотря на то, что за завтраком по случаю возвращения блудной дочери царила грозовая атмосфера, мне все-таки удалось заставить их, выслушать меня. У меня были собственные планы насчет своего будущего. Я хотела найти себе однокомнатную квартирку и работу, чтобы иметь возможность платить за жилье и зарабатывать себе на хлеб. Мадам Дебу, очарованная моим сопротивлением, также решила присутствовать на завтраке. Она теребила свои кольца и время от времени тяжело вздыхала, в то время как Юлиус изумленно глядел на меня, словно мои скромные претензии являлись в высшей степени абсурдными. Ален Малиграсс, мой старый друг, предложил устроить меня в одну из газет, главного редактора которой он хорошо знал. Газета писала о музыке, живописи и искусстве. Спокойное место, где, конечно, мне не будут много платить, но где я смогу применить свои хилые познания в живописи. Кроме того, он обещал пристроить меня корректором в издательстве, где работал сам. Это должно было улучшить состояние моего бюджета. Мадам Дебу вздыхала все чаще и чаще, но всмотревшись в мое упрямое лицо, она прекрасно поняла, что я могу ускользнуть от них, а главное, от Юлиуса, и решила прибегнуть к дипломатии.
— Боюсь, моя девочка, — возразила она с грустью в голосе, — что вся эта интересная работа не даст вам многого. Я имею в виду финансовую сторону дела. Но с другой стороны, — обратилась она к Юлиусу, — если девочка так хочет быть независимой, — последнее слово было произнесено с непередаваемой интонацией, — то бога ради. Современные молодые женщины буквально одержимы этой идеей: они хотят работать!
