Она приехала в школу навестить Карлайла в школе осенью, не сумев дождаться зимних каникул. Карлайл, поминутно оборачиваясь, провел ее в небольшую комнату с роялем.
– У меня для тебя сюрприз… – сказал он и усадил Джемму на стул. А сам устроился за музыкальным инструментом.
Джемма покраснела – она и не знала, что сын увлекся музыкой. В их доме никто не играл ни на чем, да и во всем Локерстоуне она не могла бы насчитать больше одного рояля – и тот стоял в зале городского совета в ратуше. Конечно, Оливер как член совета мог бы поспособствовать занятиям музыкой для сына… Если бы захотел.
Пальцы Карлайла коснулись клавиш. Джемма замерла. Она знала эту мелодию, с первой до последней ноты. Но откуда узнал ее Карлайл, ведь колыбельную Джемма всегда напевала тихо, робко, не передав и десятой доли музыкального очарования! Однако это была она. То нежная, то страстная, из-под его рук лилась уже не колыбельная, а настоящая серенада, нежная, волнующая. Три ликующих аккорда, звонкое стаккато… Джемма не замечала, что дрожит всем телом, а из глаз катятся слезы.
Наконец мелодия замерла, неоконченная, словно остановившись на полуслове, не рассказав свою историю до конца. Карлайл обернулся к Джемме.
– Ты плачешь? – с тревогой спросил он.
– Это от счастья, – ответила Джемма.
Хотя вид ее слез разрывал ему сердце, Карлайл кивнул и ничего не ответил. Только протянул вытащенные из кармана спелые темные каштаны и произнес:
– Смотри… Каштаны мне напоминают тут о твоих глазах. Когда скучаю, начинаю их разглядывать.
Когда он приехал домой на Рождество, Джемма с удивлением услышала его приятный баритон вместо мальчишеского голоска. И рост, рост! Карлайл перерос ее. Господи, а ведь ему уже шестнадцатый год.
– И это мой ангел… – покачала она головой.
– Конечно, кто же еще, – подмигнул ей Карлайл и со смехом попытался подхватить на руки. Джемма хохотала. Она снова была совсем молодой.
После сочельника Карлайл преподнес ей свой подарок – несколько метров чудесного темно-зеленого креп-сатина.
– Карлайл… – первый восторг сменился укором. – Ты потратил на это деньги, которые я присылала тебе на карманные расходы?
– Но, мама, ты же знаешь, мои карманные расходы… Словом, я неприхотлив… – отвел глаза Карлайл.
Джемма провела рукой по ткани. С одной стороны матовая, с другой глянцевая, и такой густой, насыщенный оттенок – прекрасная ткань!
Джемма не знала цены этого отреза материи. Карлайл, со свойственной ему бескомпромиссностью, считал, что его мама достойна лучшего. И когда ему в голову пришло, что неплохо бы подарить ей ткань для платья, он пошел в самый лучший магазин в городе. Возможно, где-нибудь он мог бы найти и похожую, но ему и в голову не могло прийти искать лавку попроще и подешевле, ведь разговор шел о подарке для Джеммы! В первый раз он просто побродил между стеллажей, заполненных снизу доверху огромными рулонами тканей. Тут было все, что душе угодно, и Карлайл заулыбался, представляя себе восторг Джеммы, окажись она на его месте.
