Необходимость отъезда в школу за полторы сотни миль от дома Карлайл воспринял внешне спокойно. Но внутри все обрывалось от вида любимых, выжженных слезами глаз. Глаз Джеммы.
В последний день перед отъездом он притащил домой котенка с перебитой лапой, которого нашел на пустоши. Котенок пищал и плакал как ребенок, но после перевязки, которую Карлайл провел на удивление умело, попил молока и заснул, свернувшись клубочком на коврике.
– Это тебе мой подарок, – шептал Карлайл Джемме. – Его зовут Реми. Он будет всегда с тобой и будет напоминать обо мне.
– Я буду его любить, но… Мне не нужны напоминания, милый. Я помню о тебе каждую секунду.
– Знаю, мамочка! – Карлайл расцеловал пальцы Джеммы, которые только что застегивали его чемодан. – Я всегда рядом, ты же знаешь.
Джемма вздрогнула и улыбнулась. В самом деле, что это она развела нюни? Разве перед нею не стоит ее ангел, который сопровождает ее всегда и везде, всю ее жизнь? Этот ангел, воплощенный в ее сыне, – разве он может покинуть ее?
Сутки после отъезда она еще жила этой мыслью, твердя ее, как заклинание, возводя ее вокруг себя стеной. Но наступил и тот момент, когда тоска прорвала дамбу и затопила все вокруг. Джемма не могла работать, не могла дышать, мысль о том, что Карлайл сейчас томится тоже, была невыносима. Отрез бледно-желтого крепа никак не хотел кроиться, ткань выскальзывала из рук и раз за разом оказывалась на полу.
Котенок, хромая и подволакивая перебинтованную лапу, подцепил когтями обрезки ткани и стал таскать их по комнате. Джемма улыбнулась сквозь слезы и взяла шалуна на руки, почесала пушистую шею. Тот тотчас же заурчал и доверчиво зажмурился.
– Ну ничего, – прошептала она котенку. – Мы же выдержим, правда? Сто пятьдесят миль – это же такой пустяк…
Отвезя сына в Эксетер, Оливер успокоился. Он не был мелодраматическим злодеем и сам не мог уже себе объяснить, что заставило его поступить так жестоко. Но он не раскаивался, даже видя, как грустна Джемма – по крайней мере, рядом с нею не было этого любимчика Карлайла. И тем не менее его сердце ныло, как уже привыкло ныть за годы жизни с нею, пусть даже причина этого была услана подальше из дома.
Первое время Оливер воспрянул духом. Ему казалось, что теперь, когда сын далеко, Джемма снова станет прежней.
Однажды он вернулся с работы пораньше. Заглянул в комнату, переделанную под пошивочную мастерскую. Джемма сидела за столом и прострачивала на машинке швы на серо-голубой муаровой юбке, рядом гонялся за концом сползающей нитки котенок. При звуке шагов Джемма удивленно подняла голову:
