– Зачем ждать чего-то, когда можно брать прямо сейчас? Мне не нужна любовь, у меня работы полно, – усмехалась Инна.
Она только сейчас нашла эту маску, и маска пришлась ей впору. Раньше все смотрели на девушку с жалостью, мол, бедненькая девочка, все никак не устроит свою личную жизнь. Теперь во взглядах читалось что угодно – неодобрение, тревога, удивление, зависть. Жалости больше не было, и Инну это вполне устраивало. Родители, конечно, переживали, но втайне надеялись, что с Пашей Инну связывает нечто большее и наступит день, когда молодые люди это поймут. Как наивны порой родители, усмехалась про себя девушка.
Инне нравилось играть эту роль циничной штучки. С самого детства среди знакомых пар (сперва друзей родителей, потом и собственных знакомых) она жаждала найти живое подтверждение тому, что вечная, непреходящая любовь существует.
Долгое время она считала эталоном своих родственников, дядю Федю и тетю Веронику. Вот при взгляде на кого захватывало дух. Всегда вместе, расслабленно-довольные друг другом, вырастившие вместе дочку. Инна любила приходить к ним в гости в их чистую уютную квартирку в сталинском доме на Ленинском проспекте, обставленную со вкусом и при немалых затратах. Сидеть в глубоком кресле, пить чай со слойками с корицей и изюмом, которые так хорошо пекла тетя Вероника и которые так любил дядя Федя. Запах корицы был неотделим от запаха этого дома, где люди, поженившись в молодости, до сих пор любят друг друга – и проживут в этом состоянии, «пока смерть не разлучит их».
Однажды Инна вернулась из рейса и застала тетю Веронику в гостях. Они с мамой чаевничали, на блюде лежали фирменные слойки. Тетя была грустна, глаза ее припухли, а мама старалась выглядеть как всегда, что получалось прескверно. Расцеловав обеих и подцепив с тарелки булочку, Инна тактично ушла в душ и вскоре услышала, как хлопнула входная дверь.
После душа она обнаружила на кухне одну маму.
– А что тетя Вероника? Она плакала, что ли?
– Да все Федор. Мужики вот эти… как же они меня бесят!
– Что такое? – Инна запахнулась в махровый халат, будто от сквозняка.
Мама вздохнула:
– Да все не может определиться, с кем ему жить. То ли с Вероникой, то ли с Наташей этой.
– Подожди, какая Наташа? – Инна замотала головой, стараясь не понимать маминых слов.
– Ну помнишь, Наташа, темненькая, худенькая такая. С Федей вместе работает. Ты ее у него на дне рождения видела, она тебе еще понравилась, помнишь? Так вот у Федора с ней роман уже несколько лет. Вероника мучается и ходит мне душу облегчить. Одной такое тяжело выносить, сама понимаешь…
