Она еще вертелась, но силы были на исходе. Под разорванной одеждой Оливер шарил руками по ее обнаженному телу, покрывающемуся крупными мурашками от ужаса. Ее сознание соскальзывало куда-то в сторону, на край происходящего, и перед глазами уже плыли холмы, затянутые розовой пеленой вереска, сиреневым пахучим маревом лаванды… И вокруг пенные волны, волны…
Ей надо бороться. Но силы иссякли.
Она закричала, протяжно, как чайка, как раненый зверь.
В этот момент Оливера отшвырнуло к шкафу. Он ударился головой, хрипнул и затих. Над Джеммой стоял Карлайл с перекошенным от ужаса лицом и темными, страшными глазами.
– Джемма… – Он назвал ее по имени. – Где больно?
– Это ничего, это ничего, – как заведенная повторяла она. Ее била дрожь, судорогой сводило челюсти, и слова выходили неразборчиво. – Ничего, мой милый…
– Руки… Здесь больно? Перелом есть? – Он быстро щупал плечи, локти, запястья, на которых уже проступали под тонкой кожей и вспухали багровые синяки. От ключицы наискосок через грудь шла глубокая царапина, из которой капельками сочилась кровь. Карлайл промокнул царапину рукавом своей рубашки.
– Голова. Не разбила? – Его пальцы осторожно исследовали ее голову, перебирая волосы.
Оливер зашевелился у шкафа, открыл глаза и, оценив ситуацию, исчез за дверью комнаты. Карлайл даже не повернулся к нему. Но Джемма тут же почувствовала, что она свободна. Из глаз хлынули неправдоподобно огромные слезы и непрерывным потоком полились по щекам.
Карлайл прижал ее к груди. Страх за мать постепенно утихал, кроме нескольких синяков, никакого физического урона ей не нанесли. Она дрожала, рыдала, и ее слезы текли по его шее, но с ней все было в порядке.
И тут Карлайла парализовала ярость. Он понял, что и как именно собирался сделать отец, он видел, как из последних сил отбивалась Джемма. Его Джемма. Оливер сделал ей больно. И бог знает сколько раз сделает больно еще. Он должен защищать свою любимую маму. И от Оливера в том числе.
– Я убью его.
– Не уходи… – Джемма цеплялась за его руки, ее залитое лицо было совсем безумным, словно она не понимала, что происходит.
– Я скоро.
В комнате стало тихо. Джемма задыхалась, грызя подушку, пока наконец слезы не кончились, будто внутри кто-то завинтил текущий кран. И тут в ее проясняющемся сознании возникли слова: «Я убью его». Они еще висели в воздухе комнаты, отравляя его ненавистью. И Джемма, окаменев, почувствовала, что Карлайл сейчас действительно бежит по двору, догоняя Оливера и собираясь его убить. Она видела происходящее его глазами, испытывала эту ярость, этот черный гнев, эту чудовищную решимость. Эту грядущую ошибку, самую роковую, после которой не будет уже возврата.
