– Мне почему-то кажется, что этот Робур скоро прикажет привести нас к нему, – продолжал Фил Эванс.
– Я весьма на это рассчитываю, – вскричал дядюшка Прудент, – и я скажу ему…
– Что?
– Что, начав действовать как наглец, он кончил как негодяй!
Тут Фил Эванс увидел, что наступает утро. Сквозь узкое оконце, прорезанное в верхней части стены, расположенной против двери, начал просачиваться неясный свет. Следовательно, должно было уже быть около четырех часов утра, ибо в июне, на широте Филадельфии, первые солнечные лучи озаряют горизонт именно в это время.
Между тем, когда дядюшка Прудент заставил прозвонить свои часы с репетицией – великолепный механизм, выпущенный часовым заводом его коллеги, – звон маленького колокольчика показал, что было всего лишь три четверти третьего, хотя часы ни разу не останавливались.
– Странно! – проговорил Фил Эванс. – Без четверти три бывает еще темно.
– Не иначе как мои часы отстали… – заметил дядюшка Прудент.
– Как, часы, изготовленные «Уолтон Уотч компани»?! – вскричал Фил Эванс.
Но так или иначе, а это был рассвет. Мало-помалу из глубокой тьмы, царившей в помещении, белым пятном проступило маленькое оконце. Тем не менее если заря взошла раньше, чем положено на сороковой параллели, на которой стоит Филадельфия, то она разгоралась не так быстро, как это бывает в низких широтах. Это новое необъяснимое явление вызвало новое удивленное замечание дядюшки Прудента.
– Хорошо бы добраться до окошка, – заметил Фил Эванс, – и попробовать определить, где мы находимся.
– Что ж, попытаемся!
И, обратившись к Фриколлину, дядюшка Прудент воскликнул:
– А ну-ка, Фри, вставай!
Негр поднялся.
– Обопрись-ка спиной об эту стену, а вы, Фил Эванс, взберитесь на плечи этого молодца, я же буду следить за тем, чтобы он вас не уронил.
– Отлично! – ответил Фил Эванс.
Мгновение спустя, став коленями на плечи Фриколлина, Фил Эванс мог уже выглянуть в окно.
В него было вставлено не выпуклое стекло, какие бывают в иллюминаторах корабля, а простое оконное стекло. Хотя и не особенно толстое, оно все же мешало Филу Эвансу рассмотреть местность, ибо поле зрения его и так уже было сильно ограничено размерами оконца.
– Что вы мешкаете? Разбейте стекло! – закричал дядюшка Прудент. – Вам будет виднее.
Фил Эванс изо всех сил ударил рукояткой своего ножа по стеклу, которое издало серебряный звон, но не разбилось.
Второй, еще более сильный удар – и тот же результат!
– Ах, вот оно что! – вскричал Фил Эванс. – Небьющееся стекло!
