— Ну и чудеса! — прохрипел старик Гарри. — Вы только посмотрите, что делается!
Энджел стремительно понесся к одному из ангаров. Казалось, что через мгновение он врежется в стену, разобьет себе череп и сломает крылья. Все уже приготовились зажмуриться, чтобы не видеть этого, но Энджел неожиданно взлетел и стрелой взмыл в небо. Подхваченный ветром, он быстро поднимался все выше и выше.
От изумления Кавендиш выронил изо рта сигару.
Сделав пару кругов, Энджел устремился в северном направлении и исчез в облаках.
Воцарилась полная тишина: Люди были поражены до такой степени, что не верили собственным глазам. Первым опомнился старик Гарри.
— Я рад, что не один видел это чудо! — почесывая голову прямо через шапку, произнес он.
— У вас не найдется чего-нибудь выпить? — спросил вдруг Кавендиш. — Только не эту б… микстуру, от которой встанет даже у мертвого!
— У меня есть спирт, выгнанный из опилок и картошки, но боюсь, он может повлиять на зрение.
— Все блекнет перед тем, что я только что видел, — ответил Кавендиш, поправляя свою шляпу. — Пошли!
Джаг стоял в центре двора и продолжал смотреть в небо. Ему казалось, будто часть его самого унеслась куда-то в облака. Джаг чувствовал себя опустошенным и совершенно одиноким. Он всматривался в небо до тех пор, пока на глаза не навернулись слезы.
Гарри и Кавендиш, уже изрядно захмелев, шумно и путанно общались друг с другом, когда к ним присоединился Джаг.
Картофельный самогон, который они лакали, словно воду, пах мочой и старыми тряпками. Его крепость явно пришлась им обоим по душе.
— А я тоже могу летать! — решительно заявил старик Гарри, перебивая своего собеседника. — Я птица и могу улететь отсюда, когда захочу!
— Твое вонючее пойло, оказывается, влияет не только на зрение…
— Смейся, смейся! — заявил старик, тряся головой. — Ты будешь меньше смеяться, когда я помашу тебе крыльями с высоты! Тебе — муравью, который способен лишь ползать!
— Так почему ты торчишь в этом захолустье, если действительно можешь летать? — прохрипел Кавендиш, опрокинув в себя еще одну порцию вонючего пойла.
Получив отпор, Гарри на несколько секунд задумался, подыскивая достойный ответ.
— Потому что здесь я у себя дома! — резко сказал он. — Я прожил здесь всю свою жизнь! На этом заводе работали мой дедушка, мой отец и их родственники. Это дает мне кое-какие права, не так ли? Теперь, когда все уехали, завод принадлежит мне! А что есть у тебя?
Кавендиш только пожал плечами.
