Когда начался судебный процесс, то очень быстро стало очевидным, что такие выводы психиатров не по душе и судье Костину. И тому две, по крайней мере, видимых причины.
Во-первых, он сам — часть Министерства обороны как военный судья. Таковы российские правила, где существуют специальные военные суды для военных людей и военные судьи, которые разбирают преступления, совершенные военнослужащими, — люди, совершенно подчиненные военной системе, они сами плоть от плоти ее, полностью зависимы от руководства воинских частей (от гарнизона до Министерства обороны) в получении жилья, в заработной плате, в продвижении по чинам… Уродливая система, но она такова, что судья Костин способен получить следующее воинское звание (квартиру, денежное довольствие) только от штаба Северо-Кавказского военного округа, того самого штаба, в подчинении которого находился и приказы которого исполнял подсудимый полковник Буданов и который (штаб) неоднократно объявлял, что считает Буданова невиновным, страдающим лишь за честную службу Отечеству…
Вторая причина состояла в том, что ко времени начала суда над Будановым и политическая конъюнктура в России стала существенно меняться. Кремль постепенно переставал играть в демократию и «диктатуру закона». И как следствие все воевавшие в Чечне были объявлены «героями», независимо от того, что они там совершали, президент стал направо-налево раздавать «чеченцам» ордена и награды и уверять, что государство их никогда «не предаст». В отечественной властной лексике эти слова означали многое — что к военным «чеченским» преступникам власть намерена быть снисходительна до всепрощения, а прокуратура, пытающаяся возбуждать уголовные дела против федеральных военнослужащих, совершивших противоправные действия в отношении гражданского населения, должна приутихнуть…
Подконтрольные государству масс-медиа стали творчески развивать новый лозунг. По государственным телеканалам потоком пошли сюжеты о том, как честно Буданов выполнял свой долг, и генерал Шаманов (тот, что написал письмо в суд) больше не сходил с экранов со своими патриотическими речами во славу боевого товарища, и утверждение о том, что убитая полковником 18-летняя чеченка из Танги-Чу была снайпершей и боевичкой, уже не подвергалось по телевидению никакому сомнению. И уже никто не вспоминал, что ни следствие, ни защитники Буданова так и не смогли отыскать хотя бы косвенных подтверждений, что Эльза Кунгаева имела отношение к незаконным вооруженным формированиям…
