Однако тетушка Фелиция заметила, что Антонин то хромал меньше, когда уходил со своей лейкой, то, наоборот, сильней. Она решила как-нибудь сама сходить на кладбище. На это у нее, конечно, уйдет немало времени, но она все же постарается туда добраться. Непонятная сила влекла ее вперед, и она сначала почти шагала легко, особенно на ровных участках дороги перед плавными поворотами. Фелиция остановилась, чтобы отдышаться. Их дом был уже далеко внизу, на розовой крыше пестрели голуби. Но, когда она снова начала подъем и миновала еще один поворот, ее ожидал удар в самое сердце. В нише стены, вдалеке от всего, вдалеке от кипарисов, которые, словно темное пламя, взметнулись над серой кладбищенской оградой, стыдливо пряталась лейка с отвинченным носиком. Фелиция подняла ее, вставила носик на место и тихо побрела домой, чувствуя спазмы в горле и тяжесть в груди — точно такую же, какой налились ноги, отказывавшиеся ей повиноваться.
Вернувшись домой, дядюшка Антонин несколько раз приложился к горлышку графина и, утолив жажду, радостно-возбужденный вошел в столовую. На подоконнике на фоне предательского бархатного неба вырисовывались геометрические формы лейки…
— Ах, так это ты! Ты нашла ее! — произнес он. — А я-то уж подумал, что у меня ее украли. Напрасно таскал ее с собой сегодня. Надо было только очистить от гусениц самшит. Земля со вчерашнего дня еще влажная.
— Лучше ходить по этой земле, чем оказаться под ней, — сказала Фелиция, — ты как считаешь?
— Конечно.
— А вот я иногда, — продолжала она, — думаю наоборот. Сегодня, например. Я имею в виду себя.
Антонин посмотрел на лейку, ее силуэт напоминал какое-то апокалиптическое чудовище — с овальным телом, точно у опаленной птицы, с длинным носом и дырой на спине, а на конце носика — отверстие, похожее на глаз. Антонин вдруг почувствовал, что он в аду.
— Твои родители теперь уже ничего от тебя не требуют, — произнесла Фелиция. — Предоставь их праху спокойно перейти в самшит, траву или розы… Не надо снимать гусениц, не надо поливать. Оставайся-ка лучше на своей «Мимозе». Когда я тебя вижу, я ничего не боюсь. Ты надел галстук? Что за странная идея? Шелковый галстук? Откуда он у тебя появился?
Она подошла к неподвижно стоявшему Антонину, дернула за галстук, так что легкий узел тут же развязался, и бросила его на землю. Антонин мысленно прощался с Моизеттой. Нет, придется подождать приезда племянников, тогда он сможет уплывать на своей лодке в море. Он попросит их высаживать его немного подальше, в бухточке, где Фелиция его не увидит. Он урвет еще несколько свободных часов и, быть может, немного удовольствия. Последнего удовольствия. Он улыбнулся, покорно принял из рук Фелиции тарелку с протертым супом без соли и сухой хлебец, а потом отправился вместе с женой в постель, где оба легли, уставившись в потолок. Звучавшая вдали музыка проникала в открытое окно вместе с легкими струйками счастья.
