После кино Мерьо и Беатриса проводили Жанну до магазина, потом Беатриса умчалась на своей машине, а Мерьо пошел к своей, стоявшей на площади. На следующий день он записался в туристскую поездку по Италии, организованную реймской транспортной конторой. Однако он решил сообщить Жанне о своем предстоящем отъезде.
Жанна осталась для него, как говорится, просто знакомой. Случайный ужин в кругу семьи и посещение кинотеатра были событиями настолько обыденными, что не могли закрепить ничего, даже обычную дружбу. Разве что покупка персиков и абрикосов еще придавала какой-то смысл их отношениям, но и это было весьма зыбко. Наверное, их больше связывала пролегавшая между ними пустота, которую они ощущали оба. Могла ли она догадываться, какой он увидел ее в тот неповторимый день? Очевидно, она чувствовала, что отношения их не похожи ни на любовь, ни на дружбу, и поэтому говорила с ним тоном, исключающим всякую фамильярность.
— Я не прошу вас посылать мне открытки, — сказала Жанна.
— А я никогда их не пишу, — ответил он. — Утомительное занятие.
— Желаю вам удачно съездить во Флоренцию и в другие города.
— Возможно, я и не буду во Флоренции.
Он действительно не поехал во Флоренцию. Когда автобус доставил туристов в Милан, он отделился от своей группы, долго бродил по улицам, а потом пошел на вокзал. И купил билет до Эгли.
Хотелось ли ему вернуться в Верзье и увидеть Жанну? Вполне возможно, но в Реймсе он сошел с поезда, купил себе рюкзак взамен чемодана и пешком отправился на север. Короткими переходами он дошел до Шарлевилля, затем добрался до Бельгии и, наконец, попал в Голландию. Спал он в придорожных канавах. Погода стояла неплохая. Единственная трудность заключалась в том, что у него почти не было денег, но это его не волновало. Он почти умирал с голоду, но ни разу не подумал о возвращении в Эгли.
Ему даже хотелось умереть с голоду. Однажды в Ронсе какой-то торговец, поглядев на осунувшееся лицо Венсана, дал ему пакетик с грушами, который спас его от голодного обморока. Ему приходилось рассчитывать каждое су, каждый кусок хлеба. Но он с жадностью осматривал города, по которым проходил.
Природа интересовала его куда меньше. Правда, краски Северного моря потрясли его, а луга чудесным образом смягчали летний зной, но Венсан возненавидел все, что было хоть сколько-нибудь красивым. Его привлекали только маловыразительные предметы и пейзажи. Он долго рассматривал банановую кожуру, плававшую на поверхности канала в Дельфте. Когда начинали чистить эти каналы, здесь можно было найти все что угодно, вплоть до старого велосипеда. Порой в воде отражался сиреневый небосвод, такой же зыбкий, как вода; он мог бы показаться искусственным, и все же был нестерпимо реален. За изломом антверпенского небоскреба разлохмаченное облако дробило солнечные лучи, придавая им редкостную чистоту.
