– Я мечтаю стать актрисой.
– Тогда почему вы работаете в Госстрахе?
– Меня устроил туда папа.
– Понимаю, по какой причине он это сделал. Ваш отец наверняка считает артистов растленными людьми. Я прав?
– Что-то вроде этого, – кивнула Зоя.
– Лично я так не считаю – у меня много друзей среди артистов. Кстати, мы можем помочь вам и в этом вашем желании. Стать Анной Стэн сегодня мечтает чуть ли не каждая советская девушка. И я их понимаю – как же она прекрасна в «Девушке с коробкой»! Если вы пойдете в артистки, вам вполне по силам добиться не меньших успехов. У вас за плечами есть какой-то актерский опыт?
– В школе я занималась в драмкружке, и меня там хвалили.
– Это видно по тому, как вы держитесь. Короче, учитывая то, что возможности нашего учреждения безграничны, вы можете со временем осуществить свою мечту. Поэтому с вашей стороны было бы верхом глупости отвергать мое предложение.
– А я могу посоветоваться с отцом?
Ян Карлович ответил не сразу. Прежде он извлек на свет пачку папирос «Казбек», но закуривать не стал. Вместо этого он поднес папиросу себе под нос и пару раз вдохнул в себя ее аромат. И только после этого произнес:
– Зоя Алексеевна, мне казалось, что я разговариваю с взрослым человеком, а не с ребенком. Когда вы соглашались принять ухаживания Кирилла Прове, вы тоже сначала советовались с отцом? Вот и в нашем случае этого не требуется. Тем более что мое предложение подразумевает крайнюю степень секретности. О нем могут знать только два человека: вы и я. Больше никто. Вам понятно?
Зоя молча кивнула.
Вернув папиросу обратно в пачку, Ян Карлович захлопнул ее и спрятал в брючный карман. После чего спросил:
– Значит, вы согласны с моим предложением?
– Да, я буду на вас работать.
– Надеюсь, что говоря «на вас», вы подразумеваете не меня лично, а наше молодое рабоче-крестьянское государство.
Сказав это, Ян Карлович впервые за весь их разговор улыбнулся. Затем открыл верхний ящик стола и извлек на свет лист чистой бумаги. Положив его на стол перед Зоей, он сказал:
– Всем нашим новым сотрудникам мы предлагаем написать стандартную подписку о сотрудничестве. Вот вам ручка, чернила и лист бумаги – я буду диктовать, а вы пишите.
И Зоя безропотно потянулась за ручкой.
* * *
Резолюцию по делу № 47268 (по нему проходила Зоя Федорова), которая ставила точку (или, наоборот, не ставила) в контактах девушки с ГПУ, начертал сам заместитель председателя (а фактически председатель) ОГПУ СССР Генрих Ягода. 18 ноября 1927 года (спустя 24 дня после расстрела братьев Прове) он написал следующее:
