Мне показалось, что душа моя покинула свое временное жилище и, руководимая какой-то неведомой волей, полетела вне времени в пространстве…
— Простите меня, Ольга Платоновна, — неожиданно прервал свой рассказ Евгений Семенович. — Сегодня я не могу больше говорить, я слишком измучен. Я записал дальнейшие мои впечатления и, если хотите, пришлю вам завтра. А теперь я пойду. Прощайте.
С этими словами он вышел.
VIII
На другой день Ольга Платоновна получила обещанные заметки, и вот что она прочла:
«Мой дух стремился вдоль реки. Вдали виднелись горы. Мелькали города, мелькнули пирамиды.
Пахнуло сыростью; вдали чернело море.
На берегу виднелся город. Сквозь дымку легкого тумана темнели храмы в нем, дворцы.
Но вот и море. Спокойное, неслышное, оно дремало и временами лишь сверкало золотом.
На небе звезды искрились; сиял на небе Орион, и яркий золотистый свет лила красавица-луна.
В объятиях вечных неба, в спокойных ласках вод видна была любовь; все млело в неге, все млело в тишине.
Чтобы душа в тумане дум прониклась глубиной покоя, чтоб поняла, что жизни бури нужны лишь для того, чтоб оценить покой, неведомая воля, руководившая душой, умерила ее полет.
С мерцанием в небесах, с потоком искр на море и с трепетом любви и полного покоя прошла над морем ночь.
Настало утро.
Настал и светлый день, прошел — и снова вечер».
* * *
Видна невдалеке земля.
Цветов душистый запах несется к небу. Пропитанный благоуханьем роз, лимонов, струится воздух и темнеет вдали над городом.
Уж слышен гул толпы; сначала смутный, но вот отдельные в нем ясны голоса.
По улицам зажглись огни.
Волнуется несметная толпа.
У храма нового, все в белых одеяниях, стоят жрецы.
Чего-то ждут.
Все замерли.
Вдали блеснули копья, шлемы.
Толпа заволновалась. Раздвинулась. Как будто расступилось море.
Раздался звук рожка; послышалось людское пенье; вот слышен цистры звон; чу, залились свирели.
Идут.
Отряд солдат нес факелы. За ними в странных одеяниях, полуодетые, но все в цветах, с распущенными волосами, шли девушки. Толпа прекрасных юношей, украшенных венками, везла жреца и девушку в богатой колеснице. Кругом шли важные жрецы, а позади них негр. Он нес в руке змею. За ним, на расстоянии, толпа людей, одетых в тоги, шла молча. Среди толпы на золотых носилках, покрытых пурпуром, Нерон.
Он храм воздвиг египетскому богу и шел с придворными молиться.
Колонны в два ряда, а впереди изображенье Гора. Курильниц аромат, живых цветов благоуханье носились в воздухе; дышалось трудно.
