– Дикая кошка?
Нильс рассмеялся мелким застенчивым смешком, чтобы ненароком не обидеть такого крутого и уважаемого человека.
– Это, Николай Семеныч, обыкновенная крыса мужского пола. Самец. Такого льва выводят искусственно. Жестоким путем. Сажают в клетку несколько особей и не кормят. Через некоторое время, уступив голоду, они сжирают самого слабого…
– Понял! А тот, кто остался, сожрав всех своих братков, тот и лев, да? Ну совсем как у нас.
– Похоже, – согласился, подумав, Нильс. – Он становится каннибалом и беспощадным, умелым истребителем себе подобных.
– А если нет под рукой себе подобных?
– Бросается в ярости на все, что движется и дышит. Но я очень редко прибегаю к такому способу дератизации. Я разработал свой препарат. Совершенно безвредный для окружающей среды, но абсолютно губительный для любой крысиной стаи.
– А в чем суть-то? – более заинтересованно спросил Семеныч, вновь наполняя рюмки. – Вот бы нам такой.
Нильс застенчиво хмыкнул:
– Для людей таких препаратов и без того хватает. Он угнетает половую функцию. И крысы теряют способность к размножению. Примерно на третий день.
– Лихо. А толку-то что?
– Они уходят. Они – звери крайне умные. Я бы сказал, в их уме что-то мистическое есть. Ну вот как объяснить? Судно еще в порту, исправное, готово к плаванию. И тут все крысы с него, как по команде, уходят. Либо на другое судно, либо куда-то на сушу. Будто знают, что корабль обречен. Как это объяснить? Что их толкнуло? Я сам такое видал. Картина жуткая. В Одессе это было. Сухогруз у причала, не на якоре, на швартовах. Борт высокий, канаты отданы с кормы и носа, чуть не вертикально натянуты. И что вы себе таки думаете? Я еще не приступал к работе, как вдруг на палубу, будто живая волна хлынула, – вся залита крысами. И одна за одной – по канатам на берег. А как им трудно! Цепляются не только лапками, зубами, иные даже хвостом помогают. А какая сорвется, ее тут же поддержат. И – вереницей на причал. И где-то в пакгаузах скрылись. Как объяснить?
– Да проще рюмки водки. Они ведь в трюмах обитают, углядели где-то, куда человеческий взгляд не проникает, трещину, глубокую влажную ржавчину, ну и смекнули…
Нильс рассмеялся – старчески, довольно. Но необидно.
– В том-то и дело, что ничего такого! Нет, подобное тоже бывает. Они даже как-то узнают о неисправности двигателей, помп, о рассохшихся без догляда шлюпках. Но это не тот случай.
– Интересно.
– Очень. Я, помнится, капитана предупредил. Тот лишь посмеялся. Однако послал команду проверить – нет ли где течи. Проверили, по плечу меня капитан похлопал. А назавтра в море вышел… Ну, я тогда в порту свой человек был. Я ведь и в море хаживал. Вы таки думаете, какой из еврея моряк, так думаете? Смотря какой еврей. Ежели вроде меня – антисемит, так что ж…
