Спать днем – это неведомое доселе счастье. Особенно для тех, кто до этого ни одной ночи не спал без тревог.
Иногда я просыпался – то ли от щебета синиц за окном, то ли от счастья. Янка горячо дышала во сне мне в шею, и ее дыхание долго не давало мне снова уснуть.
Так медленно проходила зима. Мы жили простыми повседневными заботами, которые не обременяли, а радовали нас: дрова, готовка, вечерние посиделки у печки или ночные за столом, где уютно теплился ровным язычком огонек лампы, играя в распахнутых Янкиных глазах.
Днем, если ночью был снегопад, я расчищал дорожки к туалету и дровяному сараю. Изредка к нам забегал из леса шальной заяц в надежде чем-нибудь поживиться; повадилась белка, которая добиралась до нас по деревьям, ухитряясь ни разу не соскочить на землю. И все наши деревья в хороший солнечный день украшались снегирями и синицами.
Иногда, чтобы побаловать Яну, я брал ружье, вставал на лыжи и уходил в лес – сбраконьерить к ужину какую-нибудь дичину. Первое время мне это не удавалось. А потом я приспособился – заходил неглубоко в лес, огибал под прикрытием деревьев и сугробов нашу невеликую деревеньку и на дальнем ее конце стучался в окошко к тетке Полинке. Она еще держала кур, но уже справлялась с ними с трудом, кормить эту ораву в зимнее время оказалось не так просто. И потому тетка была мне рада: я избавлял ее от лишнего рта, точнее – клюва.
Зарубив и ощипав курицу, я совал ее в рюкзачок и героем возвращался домой, к жене.
– Тетерка, – скромно докладывал.
– А чего она такая ободранная? – каждый раз спрашивала Яна. – Вырывалась?
– Ощипал прямо в лесу, пока она была тепленькой.
(Тетка Полинка бережно собирала пух и перо на подушки.)
– А что она без головы?
– Такой я стрелок, – скромно докладывал. – Белку – в глаз, тетерку – в ухо.
Янка жарила «тетерку», придавив крышку сковороды булыжником, и гордилась мною.
Так проходила зима…
Беда еще не стучалась в ворота тревожным ночным стуком, но уже бродила рядом, выбирая для этого самый неподходящий момент…
Кабинет в офисе. Строгая матовая мебель. Глубокие, коричневой кожи кресла. По стенам – застекленные полки, на них – изящные модели кораблей. От каравелл Колумба с красными мальтийскими крестами на парусах до двух современных красавцев океанских лайнеров – «Даниель Дефо» и «Олигарх». Карта мира в простенке пересечена прихотливыми линиями океанских маршрутов.
Жалюзи на окнах сомкнуты, в комнате сумрачно, приятно пахнет дымком хороших сигар.
