Немецкие автоматчики, бегущие за танками и стрелявшие на ходу, попав под перекрестный пулеметный и винтовочный огонь передних траншей батальона, вначале залегли и отстали от танков, а потом, очевидно не ожидая такого огневого заслона, хлынувшего из мелколесья, поодиночке, бесприцельно отстреливаясь, побежали назад, в сторону леса.
И все-таки два танка, которые, по расчету Казаринова, приходились на орудие Мигачева, не сбавляя хода, шли на окопы стрелкового батальона. Шли уверенно, на некотором отшибе от остальных танков. Не прекращая стрельбы из пушек, они достигли передней траншеи правого фланга батальона и принялись утюжить окопы.
Казаринов, пригибаясь и задевая локтями за стенки траншеи, кинулся к орудию Мигачева. У лаза в орудийный окоп его с силой бросило взрывной волной на дно окопа. Он встал на колени и первые несколько метров полз на четвереньках, а когда пришел в себя, встал и, пригибаясь, вбежал в орудийный окоп Мигачева. При виде наводчика Елистратова Григорий отшатнулся. Вытянувшись и разбросав широко руки, Елистратов лежал на спине в алой луже крови. Из его правого виска, где зияла рваная рана, упругой струйкой била кровь.
Всего три дня назад, когда полк получил приказ занять оборону на окраине села Радунское, а бойцы батареи Казаринова приступили к земляным работам, которые должны были быть завершены к утру, к Григорию подошел небольшого росточка ефрейтор Елистратов и протянул боевой листок батареи — на подпись. В боевом листке печатными буквами были написаны передовая и три заметки. Больше всего Казаринова позабавила карикатура па Гитлера, голова которого была изображена в форме яблока, а на яблоке подрисованы щетка усов, челка и выражающие ужас вытаращенные глаза. Под карикатурой химическим карандашом было написано:
Эх, яблочко,
Куда котишься,
К нам в Россию попадешь —
Не воротишься…
У прицела орудия, согнувшись, стоял боец первого года службы — заряжающий Альмень Хусаинов. Он был ранен в правое плечо — это Казаринов успел заметить по пропитанному кровью рукаву гимнастерки.
Превозмогая боль, неловко действуя только левой рукой, Альмень изо всех сил старался поймать в перекрестие прицела черный силуэт танка, который в каких-то двухстах метрах от орудия утюжил окопы второго батальона.
Но у Хусаинова не получалось. Перекрестие прицела судорожно прыгало вокруг танка.
— А где Мигачев? — стараясь перекрыть гул боя, надсадно, почти над самым ухом Альменя, прокричал Казаринов.
