– Я сделаю ей лучше, увозя ее, – не задумываясь, ответила серьезно блондинка, – мне все равно будет тебе больно или не будет. Я думаю о своей дочери, которой будет больно, если все продолжится, так как идет сейчас, – смотрела в глаза брюнетки Эмма, и с каждым словом задумывалась над тем, что ей сказала Миллс. Но менять свое решение Эмма не думала, – мы уезжаем, – и медленно начала подниматься по лестнице, отрываясь от карьего взгляда.
– А ты отличная мать, Свон. Под заботой о ребенке так профессионально скрывать ненависть, – с усмешкой сказала Реджина.
– Ты до сих пор не поняла, что мне совершенно наплевать на тебя и на твое мнение обо мне, – устало и, продолжая идти, кинула через плечо Свон.
– Конечно же, наплевать, ты аж ухватилась за первую попавшуюся причину, чтобы сбежать, – облокотившись на перила лестницы, сказала Реджина.
– Если бы я хотела уйти, я бы ушла сразу. Но я дала тебе шанс. Я надеялась, что малышка не воспримет тебя, как мою очередную любовь всей жизни. Я так надеялась, что через два месяца все закончится, и мы сможем спокойно уехать отсюда. Я даже смирилась с тем, что ты бы виделась с Лилит после. Но сейчас. Сейчас мы уезжаем, – остановилась Эмма и, стоя спиной к Миллс, спокойно говорила.
– Свон, тебе больно, что тебя бросила… как ты там ее назвала – любовь всей твоей жизни. Джессика причинила боль не только тебе, но и Лилит. А сейчас ты сама причиняешь ей боль, увозя ее от меня. Ты знаешь, что мы можем ей все объяснить. И она очень смышленая девочка и все поймет, – спокойно разъясняла Миллс, – поймет, что, несмотря ни на что, мы обе ее любим.
– Джессика говоришь, – усмехнулась Свон, – значит, малышка тебе все-таки рассказала, – повернулась Эмма к так и стоявшей на лестнице Миллс и, сделав два шага навстречу, села на ступеньки, – Реджина, ты ничего не знаешь о ней и о ее отношении ко мне и Лилит. Но ты права в одном – я делаю больно Ли. Я делаю ей больно, оставляя в этом доме и даря пустые надежды.
– Мне не нужно знать, как она к вам относилась. Она вас бросила. А это уже значит, что она вас не любила, любила бы – не оставила, – говорила Миллс. Она неосознанно говорила не только о малышки, но и об Эмме, – ты сейчас можешь ее увезти, и я не буду мешать, – переступая через себя, выдавила Миллс, – но подумай, скажет тебе Ли за это спасибо.
Свон в душе усмехнулась.
«Бросила. Но не просто так. Я сама подтолкнула ее к этому. Черт! Да я виновата в том, что с ней сейчас. Но так нужно было. Свон, так было нужно!»
