— Должно быть, вы ужасно сильный, — сказала она.
Святой только пожал плечами.
— Во всяком случае бокал мимо рта не пронесу.
Странный холодок пробежал у него по спине, когда он пропустил ее вперед, входя в номер. Но это не было реакцией на комплимент незнакомки, хотя в ее устах он звучал естественно и искренне. Чувство было почти подсознательным, реакцией растревоженной интуиции. Казалось, он идет по краю пропасти с завязанными глазами; хотя совсем точно представлял себе, что до конца вереницы событий, вызванных последствиями ночного приключения, еще очень далеко.
Старик лежал неподвижно в постели, там, где свалил его Юниац. Сам Хоппи, как и опасался Святой, занялся восстановлением сил, на что уже ушла добрая половина содержимого бутылки, которую Саймон нераспечатанной оставил на столе. Они прибыли вовремя, так как Хоппи как раз собирался продолжить свои эксперименты. Святой отобрал у него бутылку и заткнул пробкой.
— Слава Богу, что у этой бутылки такое узкое горлышко. Будь это обычная посуда, в ней давно бы уже не было ни капли.
С этими словами он подошел к постели, расстегнул на старике куртку и рубашку. Пульс для его возраста был почти в норме, кости, кажется, целы; но все тело превратилось в сплошной синяк, а лицо было разбито и распухло. Наличие внутренних повреждений можно было определить только когда вернется сознание. Дыхание было ровным, рот полуоткрыт, и, казалось, в данный момент жизни старика ничто не угрожало.
Саймон отправился в ванную комнату, намочил в холодной воде полотенце и начал протирать лицо старика, стараясь очистить его от грязи, но девушка его остановила.
— Оставьте это мне. Он выживет?
— Вне всяких сомнений, — заверил ее Саймон.
Оставив ее заниматься делом, он сам подошел к столу и плеснул в бокал немного виски, которое ему удалось спасти. Пока она придерживала голову избитого мужчины, Святой влил виски в его кровоточащий и распухший рот. Старик застонал и зашевелился.
— Это должно помочь, — пробормотал Саймон. — А вам самой необходим отдых.
Девушка кивнула и взяла из его рук бокал, по ее щекам катились слезы. Она быстро выпила, даже не поморщившись, поставила бокал на место и снова повернулась к старику. Теперь она сидела на кровати, придерживая его голову у себя на груди, слегка раскачиваясь, как будто убаюкивая ребенка, протирая его избитое лицо мокрым полотенцем, а слезы продолжали катиться по ее щекам.
— Джорис, — шептала она. — Джорис, дорогой, проснись. Все в порядке… С тобой ведь все в порядке, не так ли, Джорис?
