Тем временем вокруг дерева продолжали все еще поиски беглецов. Индейцы, разделившись на небольшие отряды, объезжали вокруг гигантского ствола, тщательно разыскивая и рассматривая малейшие следы. Но эти поиски, разумеется, приводили только к одному результату: краснокожие убеждались, что беглецы не могли покинуть полянки и что они нашли убежище именно на дереве. Отсюда нетрудно было прийти к выводу, что бледнолицые скрываются где-нибудь в густой древесной листве. Само собой разумеется, что искать беглецов внизу после неудачного обыска в берлоге никому не приходило в голову. Искали наверху, чуть ли не у самой вершины, и, не обнаружив, прибегли к обстреливанию дерева залпами, рассчитывая, что хоть какая-нибудь шальная пуля свалит того или другого из бледнолицых на землю.
Но пули пронизывали листву или впивались в древесину, порох расходовался, а результатов не было никаких, и скоро бесцельная стрельба прекратилась. Однако убеждение, что беглецы не могут быть далеки, что им уйти было некуда, не покинуло индейцев, и они порешили расположиться тут же около дерева лагерем, оставив сторожить дерево цепь отдельных всадников. Сэнди Гук, который довольно равнодушно относился ко всем поискам вокруг дерева, все время почти не отходил от берлоги и частенько поглядывал на нее. Наконец, как будто на что-то решившись, он позвал с собой шестерых или семерых молодых воинов и отправился в берлогу.
– Черт меня побери! – бормотал он. – Что птицы могут улететь по воздуху – это я допускаю. Но чтобы у людей отросли крылья и чтобы они удрали куда-нибудь за облака, в это, признаться, я верю плоховато. По крайней мере, никто еще в мире не видел, чтобы человек летал, разве что на воздушном шаре. Воздушного шара у трапперов быть не могло. Значит, сидят они себе преблагополучно где-нибудь здесь. Надо заглянуть в берлогу, хотя мои краснокожие друзья и обыскивали ее. Признаюсь, уважаю я этих храбрых воинов. Но ума у них…
Сэнди Гук оборвал фразу и полез в берлогу.
Если произведенным краснокожими поискам не суждено было увенчаться успехом, то гораздо больше шансов имел принявшийся за то же самое дело Сэнди Гук: этот человек, как говорится, прошел огни, и воды, и медные трубы, и чертовы зубы, сам добрую половину своей жизни провел, скрываясь от преследователей в разных норах и логовищах, когда за ним по пятам гонялись пограничные войска, и в конце концов, у него выработался какой-то особенный нюх, инстинкт, безошибочно выдававший ему то, что скрывается от глаз других. Пройдясь два раза по берлоге медведя и убедившись, что пещера выела почти всю сердцевину колоссального дерева, Сэнди Гук все же несколько раз принимался простукивать стенки, думая, нет ли рядом с первою пещерой еще и второй или хотя бы какой-либо щели, в которую могли бы забиться беглецы, но убедился, что искать их надо в другом месте.
