Раздумывая обо всем этом, Виллибальд вошел в маленькую беседку в виде храма, открытого с одной стороны, с каким-то бюстом посредине и скамейкой в глубине, и сел не столько для отдыха, сколько для того, чтобы в уединении помечтать.
Было около десяти часов утра, и парк был совершенно безлюдный. Только один элегантно одетый молодой человек медленно и, по-видимому, бесцельно бродил по аллее; должно быть, он поджидал кого-то, так как с нетерпением поглядывал то по направлению к городу, то на улицу, идущую вдоль парка. Вдруг он поспешно подошел к беседке и спрятался за ней, наблюдая за всеми, кто шел по аллее.
Минут через пять со стороны города показалась барышня в темном пальто с меховым воротником и в меховой шапочке, из-под которой выбивались вьющиеся волосы; из ее муфты виднелись свернутые в трубку ноты. Она уже было прошла мимо беседки и вдруг воскликнула:
– Ах! Граф Вестербург!
Молодой человек вышел из засады и поклонился:
– Какой счастливый случай! Кто бы мог подумать, что вы в такой ранний час уже гуляете в парке.
Девушка (это была Мариетта Фолькмар) остановилась, смерила говорившего гневным взглядом и с презрением воскликнула:
– Я не верю, что это случайность, граф! Уж слишком часто вы попадаетесь на моем пути, хотя я, кажется, довольно ясно дала вам понять, как мне неприятно ваше внимание.
– Да, вы ужасно жестоки ко мне! – сказал граф с упреком, но в то же время нахально. – Вы не хотите принимать меня! Вы отвергаете цветы, которые я подношу вам, даже не отвечаете на мой поклон при встрече. Что я вам сделал? Я осмелился выразить вам свой восторг, положив к вашим ногам дорогой подарок, но вы, к сожалению, отослали его обратно…
– С объяснением, что я прошу избавить меня от такого бесстыдного ухаживания! Я запрещаю вам продолжать свое нахальное преследование! Очевидно, вы просто подстерегали меня здесь.
– Боже мой! Я только хотел попросить у вас прощения за свою смелость, – возразил граф Вестербург почтительным голосом, но при этом стал на середине узкой аллеи так, что пройти мимо было невозможно. – Конечно, мне следовало знать, что вы неприступны для всех и что никто так не печется о своей репутации, как вы, прелестная Мариетта!..
– Меня зовут фрейлейн Фолькмар! – гневно воскликнула девушка. – Поберегите эти интимные обращения для тех, кому они нравятся. Мне они противны, и, если вы не перестанете приставать, я буду брать с собой провожатого!
– Какого провожатого? Уж не ту ли старушку, у которой вы живете и которая всегда и всюду ходит следом за вами? Ее нет с вами только тогда, когда вы идете к профессору Марани; уроки пения у такого старика, очевидно, не представляют опасности. Только по пути к нему вас и можно увидеть одну.
