Аплодисменты продолжались не только на проходе вождей к своим привычным местам за столом, но и когда они расселись. Овации, казалось, не будет конца. Хлопали в ладоши и вожди.
Кондрат, почувствовав несуразность ситуации, прекратил аплодировать и попытался сесть.
Ружевич тотчас же зашептал:
— Нельзя первому кончать хлопать, нельзя!
Соколовской подали знак. Она поднялась с бокалом вина.
— Я славлю лучшего друга белорусского народа, нашего родного отца, нашего учителя, солнце нашей жизни: Иосифа Виссарионовича Сталина!
Все, не пригубив бокалы, не закусив, опять вскочили и стали неистово бить в ладоши.
Кондрат посчитал, что пяти минут аплодисментов достаточно, и опустил руки.
Заметив, Ружевич всполошился, зашипел:
— Я же предупреждал: нельзя первому заканчивать хлопать, не смейте! За этим пристально следят.
— Кто?
— Мы.
Мимо них пронесли пышный, со вкусом собранный букет. Сотрудник почтительно преподнес его Соколовской со словами:
— Вам, Людмила Эдуардовна, от товарища Сталина.
А вождь, послав ей букет, обратился к сегодняшнему «имениннику», 1-му секретарю ЦК КП(б)Б:
— Товарищ Пономаренко, я вашу приму не пригласил за свой столик: боялся, рэвновать будете.
— Что вы, товарищ Сталин! К тому же, у нее есть муж.
— А вот товарищу Ворошилову это, я знаю, не помеха.
Ружевич восхищенно глядел на вождя, радостно сообщил Кондрату:
— Товарищ Сталин три вечера отдал нашей республике, а на предыдущих декадах был только на открытии и закрытии!
— Спасибо за такую честь нашему отцу, другу и наставнику.
— Кому-кому?
— Наставнику.
— Это еще кто? — насторожился чекист.
— Учитель.
— Так бы и говорили.
— Корень слова общий с русским. Несмышленыша «наставляют»: учат. А наши военные инструкции как еще называются? «Наставления по уходу за стрелковым оружием». Наставления.
— Все-то вы меня, товарищ Крапива, поучаете! — недовольно бросил Ружевич.
— Белорус должен знать свой язык, товарищ Юзеф.
— Отрыжки нацдэмовщины. — И Ружевич продолжал неистово аплодировать.
Второй тост, как и было расписано, через короткий промежуток времени произнес Владимир Владомирский:
— За пламенного ленинца, лучшего соратника великого ленинца. Сталина, за ленинца товарища Молотова!
Все заметили, что для народного артиста БССР этот бокал был далеко не вторым — когда успел?
Третьей по знаку распорядителя поднялась Ирина Жданович. Здравицу вызубрила, но бумажка с текстом лежала перед ней.
— Я поднимаю бокал за неутомимого борца за идеи Ленина-Сталина, за неутомимого борца за дело товарища Сталина, за Всесоюзного старосту — товарища Калинина.
