Все молчали. Даже ветер, казалось, поутих. Глухо шумела вода под колесами машин на Гаванской улице.
Опять появился милиционер. На этот раз он подъехал на подножке «Скорой помощи».
В окне показалась мокрая головенка с расплетенным бантиком. Девочку подхватили санитары и унесли в машину. Пожарный тоже вылез. Он отплевался, откашлялся и стал выжимать воду из гимнастерки.
— Давай и ты в Скорую: простудишься, — сказала толстая женщина.
Пожарный только рукой махнул:
— Не впервой, мамаша. Разве это наводнение? Вон глядите, уже отходит.
Действительно, ветер стих. Люди стали расходиться.
Женщина сидела на ступеньках крыльца и, кряхтя, выкручивала подол платья. Шофер отыскал свою фуражку и сел за руль. Прежде чем тронуть машину, он нашел глазами Федю и сказал ему, как взрослому:
— Сварил твой котелок вовремя. Повезло той девчонке. Будь жив…
Машина умчалась, а Федя опять побрел куда глаза глядят.
В нескольких минутах ходьбы от Гаванской улицы асфальт был совершенно сухой, — сюда не добралась вода. Люди спокойно шли по своим делам, лоточницы торговали конфетами, яблоками. Федя прошел было мимо одного лотка, но остановился и оглянулся. Лоточница отошла к продавщице эскимо и судачила с ней, оживленно размахивая руками.
Федя вернулся, боком проскользнул возле лотка и перешел на другую сторону улицы.
Ушам его было жарко, а спине холодно. Зато теперь в кармане лежало целое антоновское яблоко — все же в трудную минуту помогла наука остроносого.
Какое большое яблоко! Даже карман оттопыривается. Очень хочется съесть его поскорее, но надо отойти подальше; спине все ещё холодно, но бежать нельзя. «Никогда не беги зря, не привлекай к себе внимания», — так говорит остроносый.
И вдруг Федя вспомнил женщину, у которой хотел вырвать сумку. Совсем явственно увидел её лицо с родинкой на щеке, вспомнил, как бежал, как за ним гнались…
Он заставил себя пройти спокойным шагом целый квартал и только тогда присел на скамейку в скверике возле ресторана «Балтика». Из открытых окон ресторана доносились вкусные запахи.
Через силу дожевав яблоко, Федя уже хотел встать со скамейки, но тут чья-то рука схватила его сзади за ворот.
Федя дернулся, попытался вывернуться, как давеча из-под руки дворника, но на этот раз его держали крепко. Он получил сильный подзатыльник, второй, третий.
— Вот где ты шляешься, паршивец! Ну, погоди, спущу я с тебя шкуру!
Услыхав голос отца, Федя перестал сопротивляться. Он только мелко дрожал, глотая слезы…
