Дневник, 2005 год [январь-сентябрь] | страница 18

Вечером отпустил машину и пешком отправился в театр.

Спектакль поставил Ю.Еремин. Сделано все значительно лучше, чем я ожидал. несмотря на некоторые модернистские трюки, вроде киносъемки главных персонажей. Интересно оформление Фомина. Понимает ли зритель, когда видит над декорациями колеса и приводные ремни, что это — время начинающегося капитализма?

Островского я каждый раз смотрю с огромным удовольствием, думая о том, каким образом он так просто и подробно, а главное, "увлекательно" зацепил свое время, а вот мы не можем. В его пьесах удивительная простота, все объясняется "за кадром", на сцене только обнаженная данность. Тут же, как это всегда бывает со мною, я начинаю прикидывать, что бы сделать с моей "Стоящей в дверях", если все же идея поставить ее во МХАТе у Т.В.Дорониной окажется реальной. Пока мне ясно одно: все это надо опрокинуть в сегодняшний день. Действие самой повести — воспоминание. Два потока: это сегодняшняя бедная жизнь проигравшей наивной женщины, и ее же "героическое" прошлое. Но как просто все это у Островского — лишь отдельные сцены, ничего он не объясняет, ни снисходит.

Интересно, что табаковский МХАТ, располагая, конечно, совершенно другими материальными возможностями, дает бой МХАТу доронинскому на его же материале. Но если бы сюда еще молодых, очень сильных героев от Дорониной и если бы в эти спектакли еще саму Татьяну Васильевну! Нужно объединение не театров, а замирение и объединение сил. В актерском смысле доронинцы ни капельки не слабее.

Что касается Табакова, то это одна из самых мощных его ролей. Он играет Флора Федулыча, старого фабриканта, влюбленного в молодую вдову. Здесь многое сошлось, в том числе и то, что он играет в паре со своей женой Зудиной. Он играет, как всегда в великих ролях любого артиста почти не играя, самое на театре трудное — любовь, закрытую страсть, готовность любить и волю к совершению своего безукоризненного мужского желания. Теперь список моих театральных долгов удлинился: Брагарник и Олег Гущин, Андреев, Авангард Леонтьев и снова Табаков.

Авангарду Леонтьеву, когда пришел в театр, я принес свои дневники. Надпись была многозначительной: профессору от профессора и пр.

15 января, суббота. В.С. была почти права, когда принялась меня ругать за то, что я вечерами отпускаю шофера и еду домой на метро. Видимо, даже на очень коротком пути от театра до дома я простудился. Это уже не первый раз в своем тоненьком пальто и в костюме я простуживаюсь, именно когда иду из театра. В этом смысле незабываемым был мой поход в метро из Кремля в предновогоднюю ночь после банкета. Тоже пожалел шофера. Именно в ту ночь я и заболел, а простуда привела к астме.